вставить ключ зажигания, она только сейчас поняла, как сильно дрожит.
— Почему ты за меня заступилась?
— Потому что считаю, что ты наказан несправедливо.
Он поджал губы.
— Ты веришь, что не я начал?
— Ты же не врешь. — Она взглянула на его возбужденное лицо с грязными разводами на щеках. — Ты упрям, самоуверен и эгоистичен, но ты честен.
— Боже, тетя Келли. Можешь не щадить мои чувства. Говори прямо. — В первый раз он ей улыбнулся.
— Ты думаешь, что сможешь сегодня вечером играть в хоккей?
Он кивнул и расправил плечи:
— Я смогу. У хоккейных игроков всегда такой вид.
Она еще раз посмотрела на разбитое лицо Скотта. В ее мечтах о семье не было распухших губ и подбитых глаз. И сейчас вполне вероятно, что Ник захочет узнать, почему его сын выглядит так, будто провел десять раундов с Мохаммедом Али.
И она не испытывала удовольствия от перспективы объясняться с ним на эту тему.
Глава 10
Ник перекинул парку через плечо и поспешил на каток в надежде, что не слишком опоздал. Сталь металлического турникета обожгла холодом его руку. Черный резиновый мат, покрывавший цементный пол, заглушал шаги.
Он прошел дальше по широкой дорожке и распахнул стеклянную дверь. Прямо перед ним раскинулось ледовое поле. Холод стоял стеной, а воздух все равно был душным и затхлым.
Ник повернул направо, к деревянным скамьям. Келли, съежившись, сидела во втором ряду сверху. Бело-голубой плед был обернут вокруг ее ног. Он знал, из-за холода в зале эти игры были сущим наказанием для нее. Она плохо переносила холод, но все-таки отказалась остаться дома и пропустить игру Скотта.
Тем не менее он был удивлен, обнаружив ее здесь. Он привык смотреть эти игры в одиночестве или в тесной компании других родителей. Одному было привычнее. Он не ожидал, что ему доставит такое удовольствие увидеть ее голубое пальто, выделявшееся на фоне однообразных коричневых скамеек. Она была как долгожданный маяк в штормовую ночь. Ее ярко-рыжие волосы разожгли в нем пламя. Он заставил себя не поддаваться этому огню и ее очарованию.
Электронное табло показывало, что до конца третьего периода осталось десять минут и тридцать секунд. Черт. Он хотел посмотреть всю игру. Но по крайней мере команда Скотта выигрывала со счетом 4:1.
Он поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и сел возле Келли.
— Привет. Как ты, еще чувствуешь свои ноги?
Она покачала головой.
— Уже с середины второго периода, — ее лицо озарилось улыбкой, — Скотт забросил две шайбы.
— Отлично. Готов поспорить, он уже мечтает о шапочном трюке.
Ее тонкие каштановые брови в задумчивости сошлись на переносице.
— Это что, какой-то ритуал, связанный с их касками?
Он засмеялся:
— Шапочный трюк — это когда игрок забивает три шайбы в одной игре.
— О-о.
Он потер затылок:
— Жалко, что опоздал. Дело по поводу страховки оказалось довольно запутанным, а свидетельские показания заняли больше времени, чем я предполагал. Мне чуть было не пришлось ехать в Бостон, чтобы завершить это дело.
— Я пыталась дозвониться до тебя сегодня утром. Кое-что произошло.
Жестом он прервал ее, следя, как один из игроков команды Скотта прорвался к сетке и размахнулся клюшкой. Шайба отскочила от штанги, и ее подобрал один из игроков команды противника.
— Извини. Что ты хотела сказать?
— Расскажу позже. Сейчас неподходящее время.
Небольшая группа болельщиков затопала ногами в завопила на пределе возможностей своих легких, заглушив ее слова.
— А? Что?
Она повернулась к нему и приблизила рот к его уху.
— Позже!
Он кивнул, но ощущение ее мягкого дыхания на шее немедленно послужило сигналом для другой части его тела. Он хотел ее. Он боролся с этим неутихающим желанием с той самой ночи. Тогда они погрузились в легкую дремоту, и он проснулся с чувством радости от того, что она рядом.
Его желание стало только сильнее с тех пор. И он не мог забыть те ощущения, что испытывал, когда он сжимал ее в своих объятиях, мягкую и возбужденную. Ее страсть была для него сюрпризом — приятным, но неожиданным. После холодности Мери-Элизабет он никак не ожидал, что Келли разожжет в нем такой пыл.
Он посмотрел на нее. Ее сияющие волосы перелетали с одной щеки на другую, когда она крутила головой, пытаясь уследить за игрой.
— Судьи решили не останавливать отсчет времени, чтобы побыстрее закруглить игру.
— Но почему?
— Наверное, игра слишком затянулась. Если результат матча ясен, они не останавливают часы.
Она встала:
— Чем скорее я выйду отсюда, тем скорее снова почувствую свои ноги.
На улице стояла звездная октябрьская ночь, ясная и свежая. Было не намного теплее, чем возле ледового поля. Холодный ветер бросил волосы Келли ей в лицо, и она, дрожа от холода, съежилась возле кирпичной стены. Ник встал впереди, стараясь загородить ее от ветра.
— Почему бы тебе не отправиться домой? Я подожду, пока Скотт снимет свои доспехи, и отвезу его на своей машине.
— А ты не обидишься, если я тебя брошу?
Он покачал головой.
— У калифорнийцев жидкая кровь.
— Я слишком замерзла, чтобы защищать честь своего штата. Но берегись, Де Корс, вот согреюсь... — У нее застучали зубы от холода.
Он развернул ее и мягко подтолкнул в направлении стоянки:
— Иди.
Он смотрел, как она пересекает площадку и садится в машину. Он провожал глазами красные сигнальные огни, пока они не скрылись из виду. Вдруг его охватил холод, и он быстро натянул свою парку.
Ник вырулил машину на подъездную дорожку и остановился впритык к тротуару, чтобы Скотту не пришлось далеко тащить увесистую сумку со снаряжением. Иногда после особенно изматывающей игры или тренировки сын позволял ему помочь себе. Но по большей части парень утверждал, что тяжесть ему нипочем — не следует играть в хоккей тому, кто не в состоянии позаботиться о своих вещах. Самолюбие — мощный стимул, а Скотту оно было свойственно в полной мере. Ник мог поклясться, что эта черта характера
