задние стекла наглецов. У водителей легковушек при этом было ощущение, что по нему ударила автоматная очередь, он ничего не видел через разбитое заднее стекло, пыль врывалась в салон, слепя, и он опять-таки вылетал на запруженную мусором обочину и останавливался.
А бензовозы… Нужно хоть раз оказаться рядом с ними в тот момент, когда их обстреливают из гранатометов из окон городских развалин. И тогда не будет необходимости объяснять, почему Стольников, догоняя пузатые цистерны, тут же искал переулок для увода своих машин на запасной маршрут…
У лейтенанта таких правил, видимо, не было. Поэтому, когда «ЗИЛ» стал приближаться, капитан машинально поднял автомат, но понял, что это бессмысленно. Механик-водитель даже не принял влево, чтобы сузить грузовику проезд и заставить съехать с дороги. Но «ЗИЛ» и не планировал останавливаться. Задачей его была – Саша понял это за мгновение до тарана – атака колонны федеральных войск…
БМП швырнуло сначала в одну сторону, потом в другую. Стольников чувствовал то запах пота сидящего рядом бойца, то запах солярки – обоняние его в момент смертельной опасности обострилось, как всегда, до предела. Перед глазами мелькали, сменяя друг друга, странные картинки: перекошенное от ужаса лицо солдата, крик лейтенанта, с треском уходящая внутрь кабины грузовика пушка БМП, облака на небе… снова лицо солдата, и, наконец, Саша почувствовал силу, отрывающую его от брони…
И тогда он схватил солдата, увлекая за собой. Схватил машинально, спасая, как спасал бы любого из своих бойцов, поняв, что сейчас случится страшное…
Грузовик наехал на снятую со стабилизатора двадцатитрехмиллиметровую пушку БМП, как кусок мяса на шампур. «Господи, – успел подумать Стольников, – сделай так, чтобы не калека… Чтобы ноги ходили – сделай, господи… лучше лица лишиться, но дай силы ходить…» Больше в тот момент ему ничего не было нужно. Только дойти до бригады, взять навигатор и уйти за своими…
«Пусть шрамы, пусть ни одна баба потом не подойдет, но только оставь ноги и руки…» – думал он, разрывая легкие кашлем и еще не вполне понимая, что с конечностями и что с ним. Он знал, что часто после отрыва ног или рук раненый даже не чувствует этого. Боль приходит потом, спустя секунды, а иногда и через минуту…
Саша разлепил веки и увидел прямо перед собой смерч. «Заряженный» гексогеном грузовик разнесло в пыль. Огня не было, лишь смерч – непроглядная тьма, земля, поднявшаяся в воздух, и ударная волна от взрыва, которая разметала вокруг редких пешеходов, смела с двух боевых машин десант и подняла в воздух кучу строительного мусора в радиусе ста метров.
Смерч еще не успел успокоиться, как вдруг внутри него что-то разорвалось с треском, похожим на молнию, и он окрасился в оранжевые тона. По мере того как огненный клубок взорвавшихся топливных баков «ЗИЛа» и стоявшей на обочине машины поднимался вверх, он несколько раз менял окраску, становился то оранжевым, то красным.
Стольников вжал голову в землю, когда понял, что сейчас взрыв достигнет своего апогея и взрывная волна, пройдясь ураганом, сметет все на своем пути. Солдат, которого он сдернул с брони в последний момент, лежал, как на пляже, – таращась на происходящее широко раскрытыми глазами. Трясясь от страха, он машинально затянулся дымом сигареты.
– Голову опусти!.. – успел ему крикнуть Стольников, видя, что боец пытается подняться…
От грохота заложило уши и заломило в висках. Стальной шлем сорвало с головы бойца, разорвав ремень у подбородка. Оглушенный Стольников лежал и кашлял отбитыми при падении легкими. Он хватал ртом воздух, как рыба, но в легкие попадала песчаная взвесь и известковая пыль.
Что-то горячее и липкое мешало ему смотреть, и капитан провел ладонью по лицу. Посмотрев на руку, увидел мазут. Скорее всего это масло из двигателя. БМП или «зилка»?..
Стольников представил себя со стороны. Вся рожа в машинном масле.
– Красавчик, – прохрипел он, поднимаясь на ноги.
Всюду, сколько хватало взгляда, валялись тела людей. В пятнистой форме, с оторванными конечностями, залитые кровью, они шевелились повсюду, как выползшие из-под развалин души умерших. Впрочем, шевелиться им оставалось недолго…
В окне одного из домов раздалась очередь, и трассер, прошив улицу, ударил в броню следующей за подбитой машиной БМП.
– Пушки влево! – закричал Стольников, бросившись к колонне, и, чтобы понятно было находящимся на броне лейтенантам, махнул рукой в сторону городских развалин. – Пушки влево, огонь!..
Но лейтенанты пришли в себя раньше, чем до них донесся крик неизвестного в форме старшего лейтенанта. Две пушки сработали одновременно. Дом, из которого стреляли по колонне, мгновенно украсился пыльными шарами, к его подножию посыпались кирпичи. Несмотря на надпись красной краской вдоль спаренной лоджии: «Здесь живут люди», жить в доме было, конечно, невозможно. Скорее всего надпись была сделана зимой девяносто пятого, когда федеральные войска только-только входили в Грозный. А как вошли, ушли жильцы этого дома. Но сегодня его кто-то решил ненадолго обжить. И свое присутствие обозначить стрельбой по колонне. Бесспорно, атака колонны «ЗИЛом» с гексогеном и эта очередь с балкона не были связаны друг с другом. Просто совпадение, какое бывает на войне.
– Санитаров сюда! – продолжал руководить Стольников, понимая, что командир боевого охранения, согласившийся «подкинуть гуляку» лейтенанта, мертв, а командиры взводов, находящиеся в его подчинении, в ступоре. – Спешиться, к бою!..
Наконец взводные очнулись. Раздались адекватные команды, и солдаты, занимая позиции вдоль дороги, открыли огонь в сторону обстрелянного пушками дома.
– Где командир?! – оглянувшись, Стольников бросил взгляд на подбитую БМП и понял, что является свидетелем чуда. Из люка обгоревшей до брони покалеченной БМП торчала рука со знакомыми часами.
В несколько прыжков преодолев расстояние, Саша запрыгнул на раскаленную броню и упал на колени перед люком.
– Ты жив, старик?!
Ответа не последовало, и Стольников удивился бы невероятно, если бы вдруг лейтенант заговорил. Он стоял на коленях на сиденье, едва выглядывая из люка. Взрыв сорвал крышку с задвижки и ударил его в грудь. Лейтенанта вбило в люк, как гвоздь молотком. На голове его был шлемофон, и только это позволяло Саше предположить, что взводный жив.
– Иди сюда, военный!.. – хрипел Стольников, вытягивая лейтенанта за руки из люка. – Только не сопротивляйся, черт тебя побери! – последнее он произносил уже просто так, помогая себе словом.
Вскочив, Саша схватил взводного за подмышки и в этот момент понял, что вынуть раненого из горящей машины ему не удастся. Стольников похолодел. Нога лейтенанта, возможно, сломанная, загнулась за спинку сиденья, и освободить ее можно было только забравшись в БМП.
Лейтенант лежал безвольный, словно снятый с креста. Левая сторона лица его была залита кровью. Капитан видел два глубоких пореза на щеке и один на лбу. Если это кровь из них, то ничего страшного! Любой мужик, привыкший драться на улице, знает, что из рассеченной на голове раны крови бывает больше, чем из вспоротого живота! Крови море, опасности – никакой!.. Только бы это была кровь не из ушей… Но как вытащить его?!
– Парень, дорогой, – бормотал Стольников, и его кровь капала на лицо лейтенанта, – посмотри на меня, посмотри, чтобы я с тобой заговорил…
Прикоснувшись к щеке взводного, Саша с замиранием сердца повернул его голову. Капитану не хотелось увидеть рваную рану и бьющую из нее алую кровь. Артериальное кровотечение из шеи – здесь, на улице Грозного, такую рану не залепит даже главврач инструктора Склифосовского… Тогда можно будет просто разжать руки и спрыгнуть с брони, вспоминая этот миг до конца дней. Руки, уходящие из рук…
Но смертельной раны не было. Лейтенант был, видимо, оглушен. Но насколько тяжело? И что у него там, внутри, – сколько их видел Саша, почти целых снаружи, но с перебитыми внутренностями… И нога его, загнутая за сиденье!
– Боец, ко мне! – прокричал он, увидев ефрейтора, помогающего санинструктору тащить две сумки с красным крестом. – Прыгай на броню и держи его за руки!
Легкий треск пронзил уши Стольникова и наполнил сердце трепетом. Трепет превратился в ужас. БМП занималась пламенем изнутри, и вскоре баки с соляркой в задних дверях раскалятся до предела. Что случится потом, капитан превосходно знал. Уже не раз приходилось видеть, как взрыв уничтожает БМП, сбрасывая башню с корпуса, и как отлетают на сотню метров тяжелые бронированные двери.
