было метров десять, и укрыться за ним стрелок ему явно не даст.
Он сжал зубы и замер, не отрывая взгляда от дула винтовки. Рамазан был так напряжен, и его зрение настолько обострилось, что он бы не удивился, увидев вылетающую пулю. Время в ожидании выстрела стало неимоверно растягиваться.
То, что произошло дальше, поразило его до глубины души. Через мгновение ствол винтовки опустился, и из-за угла выступила фигура в защитном камуфляже, бронежилете и «сфере». Рамазан напряг зрение, но лица человека не разглядел, мешала каска на его голове. Через секунду чеченец понял, что ему дают уйти. Он оглянулся на Ширвани. Тот не заметил, что произошло с Рамазаном. Ширвани просматривал улицу впереди с автоматом на изготовку и быстро шел, оглядываясь по сторонам и не оборачиваясь назад.
– Ты чего, Леха? Наши вышли, что ли?
Вопрос Вадима, который принял позицию для стрельбы с колена и находился спиной к Чижову, прикрывая его тыл, вывел Алексея из состояния ступора. Он торопливо шагнул обратно за угол, странно взглянул на напарника и проговорил:
– Нет. Показалось...
– Не надо, чтобы показалось, Леша. Ты повнимательнее там... Что-нибудь видишь? – спросил Вадим, быстро перебрасывая ствол оружия из стороны в сторону и наблюдая в оптику места возможного появления противника с тыла снайперской пары.
– Никого пока. Возможно, ушли уже все.
– Да хорошо бы, – сквозь зубы произнес напарник и на секунду оторвался от прицела. Он уже заметил в начале улицы БТР. Наводчик быстро вращал башню, и стволы тяжелых спаренных пулеметов хищно целились в любое подозрительное место. По сторонам машин перебежками двигались боевые группы.
– Сейчас техника подтянется, и школу штурманем.
Алексей тоже оглянулся на звук дизельного двигателя.
– Можно перекурить, – с облегчением вздохнул он и присел на корточки возле стены.
Чижов давно хотел снять тяжеленную «сферу» с головы и дать короткий отдых уставшим мышцам шеи. Он отогнал мысль о том, что, скорее всего, сейчас целился в Рамазана. «Потом подумаем об этом», – решил он и снова постарался сконцентрироваться, чтобы успешно вести бой в случае его возникновения. На войне надо думать только о войне.
Рамазан с товарищем быстро обошли по дворам медленно продвигавшийся по улицам спецназ и затаились на подступавшей к селу опушке невысокого леска. Ширвани ножом снял дерн с приметного места между двумя деревьями и вытащил обыкновенное устройство, которое используется для проведения взрывных работ в шахте и на промышленных карьерах. Провод от него уходил в траву и был не виден, но Рамазан знал, что тот ведет к двум фугасам, закопанным во дворе школы. Сам он достаточно прохладно относился к подобному оружию, считая его недостойным мужчины. Гораздо честнее сойтись с противником в открытом бою и показать, чего ты стоишь как боец. Но приказ есть приказ.
– Давай немного подождем, пускай их побольше соберется во дворе, – вполголоса сказал Ширвани, имея в виду двор школы. – Они все равно туда зайдут, они же знают, что мы там были.
Рамазан устало кивнул и привалился спиной к стволу дерева. Перед глазами все еще стояла фигура снайпера с опущенной винтовкой в руке. Почему он не убил его? Испугался? Вряд ли... Был не уверен, что Рамазан боевик? Тоже вряд ли... Русские знали, что в селе боевики... Знакомый? «Интересно, кто там у меня из русских знакомый, что узнал меня? – усмехнулся про себя чеченец, и тут его вдруг обожгло. – Чижов! Это был Чижов! Больше некому. И похож! Тоже длинный такой... Только лица его не разглядел, далековато было. Но он-то меня мог узнать. У него же прицел! Ах ты, шайтан!»
Рамазан быстро встал.
– Я пойду, посмотрю в бинокль, что там и как. Без моего приказа эту штуку не трогай, – и он кивнул на «адскую машинку». – Покури пока.
Ширвани кивнул и молча вытащил сигарету.
Пригибаясь, Рамазан быстро преодолел небольшое расстояние, отделявшее его от крайних деревьев на полянке, выполз на пригорок и поднял к глазам бинокль, предварительно убедившись в том, что лучи солнца не будут отсвечивать на окулярах прибора. Во дворе школы, обнесенном невысоким каменным заборчиком, уже находились русские. Поняв, что боевиков в селе нет, они значительно расслабились, некоторые уже сняли с себя бронежилеты и каски. Оружия, правда, никто из рук не выпускал. До Рамазана доносились слабые отголоски особенно громкого смеха, он видел улыбавшиеся лица с сигаретами в зубах. Спецназ стоял группами, люди оживленно шумели, сбрасывая нервное напряжение. БТР стояли рядом.
«Вот зачем они пришли на мою землю? – в который раз с горечью и злобой подумал Рамазан. – Они пришли сюда с оружием в руках, смеются там сейчас, а я ползаю на брюхе возле чеченского села и прячусь от них... И ведь каждый хочет меня убить». Снова холодная ярость овладела им. Затем, вспомнив, что все- таки там есть один человек, который не выстрелил сегодня в него, хотя и имел полную возможность это сделать, он отогнал раздражение и стал более внимательно вглядываться в лица спецназовцев.
«Вот! Он? Да, он...» – вспыхнуло в мозгу у Рамазана, когда его бинокль нашел лицо Алексея. Чижов снял только «сферу», и прохладный ветерок шевелил его коротко стриженные темные волосы. Винтовка висела на груди на отпущенном полностью ремне, чтобы в любой момент, не теряя времени, снайпер мог свободно вскинуть ее к плечу. Спецназовец стоял лицом к Рамазану, возле ограды двора, болтал с кем-то, курил, но взгляд его периодически обшаривал местность за спиной собеседника.
«Ах ты, гад! – Чеченец уже по-настоящему разозлился. – Ты ведь тоже пришел меня убивать! И моих земляков тоже... Сидел бы в своем Нальчике и живым бы остался!»
Он быстро скользнул взглядом по собравшимся во дворе школы русским, оценивая обстановку. Народу там накопилось достаточно. Местных жителей Рамазан не заметил.
«Ну вот и хорошо», – подумал боевик, быстро сползая вниз с позиции наблюдения.
– Иди, заводи машину, – сказал он Ширвани, который уже начал нервничать и нетерпеливо посматривать в его сторону.
Потом, проводив взглядом товарища, развернул целлофан и аккуратно поставил машинку на траву.
«Ну, молитесь своему богу», – мрачно подумал Рамазан. Он немного помедлил и вытащил сигарету. Не так просто убивать людей, находясь от них на расстоянии и в безопасном месте. В бою и там, где ему приходилось рисковать жизнью, у него всегда срабатывал инстинкт самосохранения, и чеченец никогда не задумывался о том, стрелять ему или нет. Сейчас ситуация была другая. Он медленно курил, не отрывая взгляда от провода, уходящего в траву, и с ужасом начал осознавать, что он не сможет крутнуть ручку взрывного устройства. Перед его глазами стояло знакомое лицо. «Повзрослел, изменился, – думал Рамазан, вдыхая горький табачный дым. – Женился, наверное, дети... А что, у матери Тимура детей не было?» – обозлился он и быстро выбросил окурок. Взялся рукой за ручку машинки и замер. Лицо его исказилось, он секунду помедлил, принял решение, затем одним движением выхватил нож и двумя ударами перерубил провод. Отбросил его подальше в траву, с ненавистью глянул в сторону школы и побежал по направлению к машине, уворачиваясь от веток.
...СОБР Северокавказского РУБОПа отозвали из Чеченской Республики через неделю. Не по причине небоеготовности, а из-за того, что выполнение боевых задач в регионе с отряда никто не снимал. Оставшаяся дома меньшая часть людей не справлялась с постоянно растущей нагрузкой. Оперативники, добывая информацию, рыскали по всем северокавказским республикам и Ставропольскому краю. Начальники отделов, выгоняя оперов в «поле», напутствовали их словами: «Как это нет преступлений? Они всегда есть, иди и работай! Утром доклад, что будешь делать, вечером доклад, что за сегодня сделал. И давайте устойчивые организованные преступные группы, а одиночек оставьте уголовному розыску!» Оперативники РУБОПа строили свою работу не от преступления к его раскрытию, как их коллеги из райотделов милиции, а добывали информацию о преступных группировках, оперативно «сопровождали» их деятельность и затем, накопив неопровержимые улики, задерживали.
Много сил уходило и на обеспечение личной безопасности судей и государственных чиновников. В те разгульные девяностые, когда убить человека стало так же просто и ненаказуемо, как выдернуть морковку из грядки, остро встал вопрос об охране «государевых» людей. Модная в те годы охрана из «качков»
