Двое топчутся по кругу, Словно пара на лугу, И глядят в глаза друг другу: Зверю — зверь и враг — врагу. Драка — драка, не игрушка: Хоть огнем горит лицо, Но и мент уж красной юшкой Разукрашен под яйцо. Бьются двое на базаре, Загорожены толпой, Чтоб никто не видел пары, Чтоб никто не видел парня, Парня с русой головой. Парня в старой гимнастерке, Кто такой — никто не знал, Только дед один в опорках Вспомнил вдруг: — Да это ж Тёркин! Ванькин сын! Вот это дал! Как на древнем поле боя, Грудь на грудь, что щит на щит, Вместо тысяч бьются двое, Словно схватка всё решит. Бьется Тёркин, бьется бравый, Так, что пыль идет горой, То народ и власть-держава Словно спор решают свой. Бьется Тёркин, бьется бравый, Так, как бился на войне, И уже рукою правой Он владеет не вполне. Кость гудит от раны старой, И ему, чтоб крепче бить, Чтобы слева класть удары, Хорошо б левшою быть. Кровь из носа, но однако, В самый жар вступает драка. Мент — он горд, и Тёркин горд; Тот — за власть, тот — за народ. — Бей, не милуй. Зубы стисну, А убьешь, так и потом На тебе, как клещ, повисну, Мертвый буду на живом. Добрым людям люди рады, Ну, а ты другим силён: Бить калеку — твой порядок? Нам хомут — тебе закон? Кто ж ты есть? На фронт — так нету, Молодец среди овец, Человек по всем приметам, — Человек ты? Нет. Подлец. За калеку и за этот Замордованный народ… Ах, ты вот как! Бить кастетом?! Ну, держись, собачий рот! Драка всякая близка мне, — Злость и боль собрав в кулак, Подхватив ближайший камень, Тёркин мента — с левой — шмяк! Тот шатнулся и обмяк… Тёркин ворот нараспашку, Дышит трудно, дышит тяжко. В страхе шепчут земляки: — Пропадешь! Давай беги! Окружили инвалиды: — Будь спокоен, корешок, Не такие знали виды…
