Утомленное лицо.Где-то рядом за дорогойТихо звякнуло кольцо.И невольно вздрогнул Тёркин:В самом деле — кто идет?Тихо-тихо. Только зорькеГде-то вновь петух поет.Ветерок с полей повеялИ донес, донес, донесЗвук тальянки: плакал, млея,Затихал и снова рос.И брела гармонь куда-то,Только слышалось едва:«В саду мятаНе примята,Да не скошенаТрава…»
НОЧЬЮ В ПОЛЕВОЙ БРИГАДЕ
— Дельный, что и говорить,Был тот предок самый,Что придумал суп варитьДа еще с грибами.Суп во-первых, во-вторыхГречневую кашу.Нет, тот предок был старик,Видно, русским, нашим.По полям пополз туман,И в ночной прохладеПолевой колхозный станСпать ложиться ладил.Привалясь на тяжкий сноп,Не щадя махорки,Чтоб комар не жалил лоб, —Вел беседу Тёркин:— Вам, ребята, с серединкиНачинать, а я скажу:Я не первые ботинкиВ этой жизни без починкиИзносил и всё хожу.Подавай скорей заявки,Всё равно от мошкарыНе уснуть… Возьмем козявкиИли эти комары.Это ведь хитрее пули:Не дают, хоть лопни, спать,Жалят, чтоб не отдохнули,Чтоб уборки срок сорвать.Расчесал, а утром — ранки,А к обеду — разнесло!Не иначе, братцы, янкиЭто выдумали зло.Комара еще пристукнешь,Иль залезешь под снопы.Ну, а дома? — В хату вступишь,А со всех сторон клопы!Мухи жалят днем, нет спасу,Тараканы, блохи, вошь!Ведь в Америке заразыЭтой столько не найдешь.Это как понять? Смотрите,То не муха, то не клоп,Это агент Уолл-СтритаЗагоняет, братцы, в гроб!