Василий Теркин после войны

Сразу суд и в штраф-колхоз.

Если ты женат и надо
Срочно жинку повидать,
То и тут нужна команда,
А команду долго ждать.

Сабантуй тот главный, словом,
Весь в команде — сверху вниз,
Он другим зовется словом,
Иностранным: коммунизм.

Повторить согласен снова:
Что не знаешь — не толкуй,
Сабантуй — одно лишь слово —
Сабантуй, но сабантуй
Может так тебя ударить —
Срежет начисто башку.
Вот у нас один был парень…
Дайте, что ли, табачку…

Ночь глуха, костер дымится,
Приумолкли у костра.
— Что ж, братва, давай стелиться…
— Хватит страхов, спать пора…

И к снопу припав лицом,
На пригретом взгорке,
Не горюя ни о чём,
Лег Василий Тёркин.

И приник к земле родной,
Одолен истомой,
И лежит он, мой герой,
Спит себе, как дома.

Спит, забыв о трудном лете,
Сон, забота, не бунтуй,
Может завтра на рассвете
Будет новый сабантуй.

Зги не видно. Ночь вокруг.
Кто не спит — взгрустнется,
Только вспомнит что-то вдруг,
Вспомнит — усмехнется.

Ничего, что сон пропал,
Случай дал отраду:
— Хорошо, что он попал,
Тёркин, к нам в бригаду!

ТЁРКИН НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ КАНАЛА ВОЛГА-ДОН

Казака донского хата
Переделана в барак,
Со строительства ребята
Разместились кое-как.

Понагнали из колхозов,
С разных мест и областей…
За лопатой от морозов
Промерзают до костей.

Чья здесь печка, чья здесь хата? —
На дрова распилен хлев,
Кто назябся — дело свято —
Тому надо обогрев.

Где казак — хозяин хаты?
Кто же нынче разберет.
Грейся, радуйся, ребята,
Сборный, смешанный народ!

Нары, грязная солома,
Задремалось, так ложись,
Жизнь советская знакома:
Жизни нет, но всё же жизнь.

Тот сидит, разувши ногу,