Люди вроде оробели: — Тёркин — лично? — Я и есть. — В самом деле? — В самом деле. — Хлопцы, хлопцы, Тёркин здесь! — Не хотите ли махорки? — Кто-то тянет свой кисет. И не мой, а тот уж Тёркин Говорит: — Махорки? Нет. Не курю. А мой поближе, Отгибает воротник, Поглядел, а он-то рыжий — Тёркин тот, его двойник. Если б попросту махорки Тёркин выкурил второй, То не встрял бы, может, Тёркин, Промолчал бы мой герой. Не любил людей спесивых, И, обиду затая, Он сказал, вздохнув лениво: — Врешь, приятель, Тёркин я… Смех, волненье. — Новый Тёркин! — Братцы, двое… — Вот беда… — Как дойдет их до пятерки, Разбуди меня тогда. — Нет, брат, шутишь, — отвечает Тёркин тот, поджав губу, — Тёркин — я. — Да кто их знает, — Не написано на лбу. Из кармана гимнастерки Рыжий — книжку: — Что ж я вам… — Точно: Тёркин.,. — Только Тёркин Не Василий, а Иван. Но, уже с насмешкой глядя, Тот ответил моему: — Ты пойми, что рифмы ради Можно сделать и Фому. Тёркин будто бы растерян, Грустно щурится в огонь. — Я бы мог тебя проверить, Будь бы здесь у нас гармонь. Все кругом: — Гармонь найдется! У прораба есть. — Не тронь. — Что не тронь? — Смотри, проснется. — Ничего! Держи гармонь. Только парень взял трехрядку, Сразу видно гармонист. Для началу, для порядку Кинул пальцы сверху вниз. И к мехам припав щекою, Строг и важен, хоть не брит, И про вечер над рекою Завернул, завел навзрыд… Тёркин мой махнул рукою: — Ладно, можешь, — говорит. — Но одно тебя, брат, губит: Рыжесть Тёркину нейдет. — Рыжих девки больше любят, Отвечает Тёркин тот. Тёркин сам уже хохочет, —