отверстие из автомата Магомеда Алхоева», — подумал капитан, усмехаясь и вспоминая, как он поступил с бесценным для полевого командира «АК-47».
В стены вагона ударили пули. Вагон разгонялся и мчался уже со скоростью поезда метрополитена. Стерев с лица разъедавшую кожу известковую пыль, Жулин подполз к Стольникову.
— Командир, Баженову… инженеру…
— Что? — спросил Стольников.
— Конец.
Капитан, перебирая руками землю, подполз к Егору. Тот лежал на спине, уставившись вверх стеклянным взглядом.
— Ты ранен? — тряхнул его Стольников.
— Нет. Но я, кажется, обделался…
— Так кажется или — нет? — расхохотался Саша.
— Кажется — нет…
Стольников, продолжая смеяться, отвалился на спину и подмигнул прапорщику. Для них эта история все еще продолжалась. Опасность отступила, но надолго ли?..
Набрав приличную скорость, вагон вскоре сбавил ход.
— Не изменил ли Алхоев график движения? — забеспокоился Жулин.
Ответа на этот вопрос не было, поэтому Стольников промолчал.
Около минуты вагон катился, то ускоряясь, то притормаживая по плавно очерченной кривой. И вдруг остановился окончательно.
— Что такое? — встревожился прапорщик.
— Ты же только что догадался? — напомнил Стольников.
И в этот момент вагон тряхнуло, и он начал стремительно переворачиваться. Люди вцепились в неровные края бортов, но все равно сорвались. Основная масса грунта ссыпалась до них, но и малой части хватило, чтобы Стольников почувствовал удар по груди, от которого, казалось, смялись легкие.
Вместе с землей на головы им посыпался и мусор — обрубки арматуры, камни… Груз на этот раз ссыпался на транспортер, который волок его дальше.
Жулин спохватился первым. Следуя скорее не логике, а безрассудству, он выбросил вверх руку и снова взялся за край вагона.
— Держитесь за борт, он сейчас снова перевернется!
Стольников обхватил инженера и вместе с ним завалился в перевернувшийся вагон.
Состав тряхнуло, и он вновь отправился в путь.
— Ты понял, командир?! — вскричал Олег, глядя на Стольникова, которому повезло меньше: с лица его стекала кровь.
Саша не мог понять, что было тому причиной. Боли он не чувствовал.
— Вагоны движутся по кругу, и сейчас состав приползет, чтобы снова наполниться землей! — пояснил Жулин.
— Они перемалывают здесь сотни тонн грунта, — бросил Саша, осматриваясь и стирая кровь со лба. — Видимо, поиск керия не такое уж простое дело.
Он поднялся на ноги и тут же упал: вагон резко набрал скорость.
— В какой-то момент они расцепляются, а после снова сцепляются, — понял прапорщик. — Впрочем, пусть ездят как хотят.
— Спроси у инженера, как нам добраться до лаборатории, — приказал Стольников, кряхтя и снова вставая. — Скажи, что если он соврет, я пристрелю его.
Перегнувшись, он посмотрел вниз. Когда вагон проезжал мимо освещенного участка, ему удалось рассмотреть, что рядом с рельсами проходит третий рельс, контактный. Движение здесь регулировалось, как в московской подземке. Вероятно, в корпуса вагонов вставлялись датчики, которые не позволяли вагонам приблизиться друг к другу, а расположенный под днищем двигатель толкал вперед.
— Командир? — позвал Жулин.
— Спроси! — крикнул Стольников. — Спроси и скажи, что — пристрелю!
— Саша. Он вряд ли испугается этой угрозы.
Аккуратно ступая, насколько это позволял подвижный пол, капитан приблизился к Жулину. Под его ногами, глядя вверх и судорожно глотая кровь, лежал инженер Баженов. Стоило вагонетке заехать во мрак — он исчезал. Но только свет от редких настенных светильников освещал участок рельсов, инженер появлялся. Когда Стольников склонился над Егором, он заметил, что грудь инженера залита кровью.
— Так вот откуда на мне столько крови, — прошептал Саша. — Эй?
— От места загрузки вагонов… коридор… он один там… сто метров… — бормотал инженер губами с пузырящейся на них кровью и смотрел перед собой дико и бессмысленно.
— Две пули в спину, — тихо объяснил Олег.
Саша присел над инженером.
— Ты нам очень помог, старина. — Подумал и добавил: — Ты умираешь…
Баженов захрипел.
— Не может быть…
— Расслабься. Подумай о чем-нибудь хорошем… Ты помнишь, как в детстве выходил на улицу в первый весенний день и касался ручьев рукой?
Инженер обмяк и посмотрел на Стольникова.
— Держи меня за руку… Крепче.
Через несколько секунд кровь перестала пузыриться на его губах.
Некоторое время капитан и прапорщик ехали молча. Через минуту Олег повернулся к Стольникову.
— Ты это серьезно?
— Ты о чем?
— Ну, о первом весеннем дне, о ручьях?
— Так легче уходить. — Стольников подумал и добавил: — Мне кажется… Что он еще говорил?
Когда вагон остановился, они спрыгнули. Сделано это было вовремя. Через несколько секунд вагон рванул с места, как на старте Гран-при Монако.
— Дурдом, — выдавил Жулин.
— Это не просто бункер, — удаляясь от рельсовых путей, ошеломленно произнес Стольников. — Это завод. Вход в бункер — это всего лишь один из входов в него. Ты представляешь, сколько сил и средств потрачено на его строительство?
— Много.
— Много? — удивился Саша. — Я бы сказал — очень много! Сколько нужно механизмов, рабочей силы и денег? Это же миллиарды долларов! И десятки тысяч людей!
— Чечня — дотационный регион, — заметил Жулин.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что Алхоев, как говорят старожилы, появился здесь более пяти лет назад. Значит, еще до смерти Дудаева. То есть керий был найден еще при его жизни. Что из этого можно заключить?
— Что Дудаев пытался освоить элемент, обладающий огромной разрушительной силой, для укрепления своей власти в России?
— России — это мелко, командир, при всем к тебе уважении. Я думаю, здесь вынашивается план по установлению контроля над всем миром.
— Эка хватил, — пробормотал Стольников.
— Хватил, как надо. Сколько средств вливается в Чечню, скажи? И где эти средства? Разворовываются? Ты хочешь сказать, что Москва просто так дарит ворам-кавказцам свои миллиарды? В честь чего, интересно?
— Ты хочешь сказать, что освоение керия происходит на правительственном уровне?
— Или на внеправительственном, — отозвался, немного помедлив, Олег.
— Что это значит?
— Это значит, что здесь готовится база для исламизации сначала России, а потом уже — остального.
