произойти.
– Понял! – подумав о чем-то, кивнул тот. – Я сейчас обойду всех своих знакомых, пусть тоже нас поддержат. Чем больше будет народу, тем больше гарантии, что все обойдется без стычек.
Эта ночь прошла совершенно спокойно. У некоторых даже появилось сомнение в том, что местные экстремисты собираются устроить погром на базе и это была лишь заурядная «деза». Весь следующий день, по-летнему теплый и безмятежный, также прошел тихо и мирно. Но уже вечером, когда полностью стемнело, в окрестностях Канта откуда-то вдруг начала образовываться возбужденно гудящая толпа. Среди людей шныряли подозрительного вида личности, которые раздавали бутылки с водкой и совали в руки плакаты, призывающие «изгнать русских оккупантов со священной земли Кыргызстана».
Около девяти вечера по чьей-то команде толпа, набравшая в себе около двухсот человек, огромным пчелиным роем потянулась в сторону авиабазы. Подогревая настроения, среди толпы звучали чьи-то провокационные призывы «очистить Кыргызстан от инородцев» и «убрать ядовитую занозу из тела своей страны».
Однако, когда уже достаточно разогревшаяся толпа приблизилась к гражданскому сектору авиабазы, митингующие с удивлением узнали в загородивших им дорогу не солдат с автоматами, а простых рабочих, среди которых были и киргизы, и русские, и татары, и азербайджанцы.
– Вы зачем сюда пришли? – выйдя им навстречу, крикнул в мегафон рослый киргиз в национальном ай колпае. – Кто вас сюда послал? Недоноски, которые хотят рассорить Кыргызстан с Россией, нашим другом и союзником, которые хотят оставить нас без работы, а наших детей без куска хлеба? Уходите! Мы вас не пропустим!
– Не пропустим! – решительно закричали все остальные.
– Эта база стоит здесь незаконно! Русские отняли нашу землю! – не совсем уверенно крикнул кто-то из пришедших.
– Вранье! – говоривший в мегафон сделал шаг вперед. – Никто ничего не отнимал! Летчики здесь – наши гости и защитники. Тот не мусульманин, кто бесчестно поступит с другом и гостем. Что ж вы не идете к Манасу, откуда американцы везут оружие, которым убивают наших братьев-мусульман в Афганистане? Вас обманули, напоили водкой, вот вы и стали на сторону грязных, продажных негодяев, которые не об интересах страны пекутся, а о том, чтобы смута у нас никогда не кончалась!..
– Опомнитесь! Идите по домам! Мы вас не пропустим! – вновь закричали стоявшие позади него.
Среди «митингантов», озадаченных и отчасти растерянных, внезапно появились совсем иные настроения, вовсе не те, на которые рассчитывали устроители провокации. Утратив наступательный порыв, толпа разноголосо загомонила на разные лады. Кто-то, прячась за чужими спинами, еще продолжал вопить о пагубности «русской оккупации», но большинство идти к базе и крушить все подряд уже не хотело. Неожиданно один из мужчин, стоявший с краю, швырнув на землю плакат и громко крикнув к кому-то в глубине толпы:
– Шайтан тебе брат! – быстро зашагал прочь.
За ним тут же потянулись и другие. Минут через десять от митингующих перед базой не осталось ни единого человека. Лишь разбросанные по земле плакаты напоминали о том, что происходило здесь совсем недавно.
…Когда разошлись по домам и вольнонаемные, Лавров, с чувством выполненного долга, направился к штабу базы. Такой исход он не без оснований считал большой удачей. К тому же этим днем ему позвонил генерал Федин, который сообщил, что, скорее всего, в ближайшие дни Андрей может возвращаться из своей командировки. Во-первых, пришла в себя спасенная им женщина. Она сразу назвала тех, кто зверски пытался убить ее и убил мужа. Теперь недавние обвинители Лаврова спешно «отыгрывают назад» и ищут «стрелочников», которых без особых трудов можно было бы обвинить в сознательной дезинформации своего руководства. Да и в деле с «ресторанными джигитами», кроме Эвелины Архангельской, показаниям которой следствие почему-то не захотело поверить, появились новые свидетели, подтвердившие, что вина целиком и полностью лежит на бандитах, к тому времени куда-то благополучно скрывшихся.
Войдя в кабинет генерала Роднина, Батяня доложил, что договорился с рабочими, чтобы те были на связи. Теперь, как только возникнет тревожная ситуация, те сразу же прибудут к авиабазе. Поблагодарив его за грамотное решение возникшей проблемы, генерал вместе с тем огорченно добавил, что, скорее всего, акция, проведенная у авиабазы, была всего лишь отвлекающим маневром. Как только что ему сообщили с полигона на Иссык-Куле, нечто подобное в это же самое время происходило и у них. Но только с куда более тяжкими последствиями.
Глава 8
…На полигоне никто не ожидал внезапного появления в вечерний час взбудораженной толпы, которая шла к воротам полигона с плакатами, весьма характерного содержания: «Русские и американцы, убирайтесь домой!», «Кыргызстан – мирная страна, нам не нужны чужие базы!» и тому подобным. Всякому было понятно, что американцев приплели лишь для красного словца, а основной выпад нацелен именно на русских.
Начальник полигона, понадеявшись на собственные силы, обращаться в Кант не стал и приказал собрать к воротам весь личный состав, оставив по тылам лишь обычные, неплотно расставленные караулы. А митингующие – что начальника полигона очень обнадежило – явной агрессии не проявляли и штурмовать ворота будто не собирались, обходясь лишь всякого рода речевками, примерно того же содержания, что и транспаранты.
Когда стало окончательно ясно, что прорываться на территорию полигона скандирующие лозунги уже точно не будут, начальник полигона и вовсе счел инцидент исчерпанным. Он был уверен, что непрошенные «гости», еще час-другой поорав у ворот, разойдутся сами. Но он несколько ошибся. Митинг длился всего каких-то сорок минут, после чего, разом замолкнув и организованно свернув транспаранты, столь же дружно скандалисты ушли в темноту.
Ужасно довольный начальник полигона уже собирался написать хвалебную депешу в вышестоящий штаб с изложением о том, как здорово, без каких-либо сложностей, ему удалось отстоять территорию полигона от посягательств всевозможных «экстремистских элементов». Но его радость в один миг остудил начальник караула, которого он, вопреки всякому здравому смыслу, обязал вместе со всеми находиться у ворот «для отражения возможной атаки».
Когда тот, наконец-то освободившись от «привратничества», помчался проверять караулы, его глазам предстало весьма неприглядное зрелище. Сразу несколько часовых – как у внешнего ограждения, так и у ангара, где хранились образцы ультрасовременных торпед, – оказались обезоруженными и связанными, с кляпом во рту. Ворота ангара были закрыты, но контрольные замки указывали на то, что в помещение входили посторонние. Это означало, что неизвестные, имеющие высококлассную специальную подготовку, в то время пока «митинганты» отвлекали внимание сотрудников базы, пробрались на ее территорию и, обездвижив часовых, для чего-то заходили в ангар. Тот факт, что не сработала ни одна из систем сигнализации, а чужаки открыли дверь, воспользовавшись дубликатами ключей и кем-то переданными им кодами электронных замков, наводил на мысли о предательстве кого-то из своих.
Даже беглая проверка склада показала, что со своего стеллажа были похищены боевая часть новейшей реактивной торпеды и ее двигатель. Начальник полигона, запаниковав, приказал обшарить всю округу в поисках злоумышленников. Но начальник караула убедил его: искать сейчас людей, которые наверняка уже давно умчались в неизвестном направлении – дело безнадежное. Поэтому было решено немедленно доложить своему командованию о ЧП на полигоне и запросить помощи у авиабазы. Впрочем, начальник охраны по собственной инициативе направил в спешном порядке с авиабазы Манас группу захвата, которой было поручено досматривать весь подозрительный транспорт.
– …Ну, я не знаю, чем мы сейчас можем им помочь, – развел руками Роднин. – Специальной авиационной техники, способной вести поиск в ночное время, у нас нет. Да никто и не знает, кого именно нужно искать. Никто ж не видел, на каком транспорте скрылись похитители… Черт знает что! Я уже звонил
