обвинить.
– Тебя не было, когда я приехал. Ты должна была меня ждать. Мы ведь договаривались вместе поехать к Фомину.
– Я опоздала, милый, – нисколько не смущаясь, сказала она. – Задержалась в городе, ходила по магазинам. Затем взяла такси, мы попали в пробку. Без своей машины очень плохо.
– В пробку ты могла попасть и на своей машине.
– Зато от магазина к магазину я не ходила бы своими ножками, а подъезжала бы. И, – она прижалась к психоаналитику, отчего тот почувствовал дрожь во всем теле, – я опоздала всего на часик. Ты мог бы и подождать.
– Нет. Не мог, – нахмурился Лаврентьев. – Фомин меня ждал. Я должен был быть у него. К тому же я не знал, когда ты появишься. Могла бы хоть оставить записку или позвонить.
– Позвонить? – Рита хмыкнула. – Ну извини... Я просто рассчитывала вовремя вернуться.
– Кстати, а что с телефоном? – вспомнил Лаврентьев.
– А что с телефоном? – непонимающе переспросила Рита.
– Все записи стерты, – Лаврентьев посмотрел Рите в глаза, но если он и хотел увидеть в них какую- то перемену, то надеялся на это зря: ничего в глазах у Риты не отразилось.
– А-а, автоответчик, – вроде бы припомнила она. – Он, кажется, сломался.
– С чего бы это?
– Откуда мне знать, милый?
На самом деле, откуда? Ответы были настолько просты, что даже не требовали дополнительных объяснений. Не знаю, и все.
– Да и, думается, ничего не изменилось от того, что я не поехала с тобой. Или нет? Фомин ведь обещал тебе все отдать. Я не права?
Права, да не совсем. Это готово было сорваться у него с языка. Во-первых, Фомин, чтоб его кондрашка хватила, ничего не отдал. Во-вторых, ты, милая женушка, – «враг». А он обещал сдать «врага» своему пациенту. И вчера он сделал бы это. Хотя... Лаврентьев нахмурился. Ничего бы он не сделал. Потому что не получил того, чего столько времени добивался от Фомина. А значит, и никакие просьбы пациента выполнены быть не могли. И следовательно, Рита права, ее поездка с ним ничего бы не меняла. Но это ясно сейчас. А вчера...
– Что ты молчишь? – Она потрепала мужа по щеке.
Лаврентьев через силу улыбнулся.
– Ты получил то, что хотел? – полюбопытствовала Рита.
Ему так и хотелось выкрикнуть – нет! Однако он сдержался:
– Не совсем... Нужно еще подождать.
Он думал, что Рита сейчас засыплет его вопросами: почему? да как такое могло произойти? Но ничего подобного не случилось. Казалось, жена восприняла все как должное.
– Подождем, – успокоила она его.
И, маняще улыбнувшись, взяла за руку и потащила в спальню. Подтолкнула мужа к кровати, и тот не удержался, рухнул спиной на постель.
– Меня в машине ждет Фомин, – попытался остановить он жену; хотя сказал это не очень уверенно.
– Подождет. Куда он денется?
Рита все проделала сама; она хотела сегодня побыть наездницей. И побыла. Она скакала далеко- далеко и долго. Она вся покрылась потом, и тело ее великолепно блестело. Она была сегодня прекрасная амазонка, она ненавидела всех мужчин и готова была мучить их, мучить... Наконец она с силой выкрикнула что-то нечленораздельное, запрокинув голову кверху и закатив глаза. А потом рухнула на него всем телом и тяжело, обессиленно задышала.
Несколько минут они неподвижно лежали, затем Рита медленно скатилась с мужа и застыла рядом на кровати.
Он смотрел в потолок. Неподвижным задумчивым взглядом. Дыхание выравнивалось. А разрядка, которая произошла с помощью Риты, настраивала на деловой лад. Лежащая рядом женщина уже не возбуждала его. Он получил то, что требовала его плоть, и какое-то время мог не думать о сексе. Он мог думать о другом. О том, что его больше всего волновало. Ценные бумаги, которые куда-то дел Фомин. И происходящие странности с женой.
Он достал рукой ладонь жены и крепко сжал ее в своей. Рита уткнулась головой ему в плечо, как бы благодаря за этот жест.
– Ты не будешь против, если я тебя о чем-то спрошу? – начал издалека Лаврентьев.
– Конечно, нет, милый, – голос Риты не выражал обеспокоенности.
– Я никогда тебя не спрашивал о произошедшей аварии. Мне казалось, что не нужно тебя тревожить. Ты и так перенесла немало. Нужно продолжать жить и не думать о случившемся. Напоминания порой очень тяжело отражаются на психике.
– Кому, как не тебе, об этом знать, – мурлыкнула в ответ Рита.
Лаврентьев даже не сразу понял, иронизирует она или говорит серьезно.
– Я знаю, Рита. И все же...
– И все же ты сейчас хочешь меня о чем-то спросить.
– Да, хочу.
– Не бойся. На моей психике это уже не отразится. Времени прошло достаточно, чтобы я успокоилась.
– Ты права. Наверное, достаточно. Ты хорошо помнишь ту ночь?
– Ту ночь, когда я разбилась на машине?
– Именно.
– Очень хорошо помню. Иногда мне даже снится это кувыркание, словно наваждение.
– Да? – неприятно удивился психоаналитик. – Ты мне не говорила об этом.
– А зачем? Еще начал бы проводить со мной свои сеансы терапии, – Рита хихикнула. – Нет, нет. Я решила, что сама справлюсь.
– Я бы просто помог тебе...
– Ты и так мне помог. Тем, что рядом со мной. Так что ты хочешь узнать?
Лаврентьев задумался, как бы подбирая слова, а затем промолвил:
– В ту ночь ты ведь не одна ехала, не правда ли?
– Ты имеешь в виду машину, которая двигалась мне навстречу?
– Нет. Не это. Я про Бабушкина, своего старого шофера. Он должен был быть с тобой, разве нет?
Лаврентьев ждал ответа.
– И что же? – неопределенно спросила Рита; она словно хотела сначала узнать, какой же ответ ждет от нее муж, и в зависимости от этого вести линию дальнейшей беседы.
– Так он был или нет? – настойчиво переспросил Лаврентьев; он не собирался открывать раньше времени свои карты.
Рита замялась. И Лаврентьев не понял почему. Вопрос был довольно простой. Следовало сказать только «да» или «нет». Всего-то. Однако этот ответ отчего-то давался Рите с большим трудом.
– Ну, был, – в голосе Риты чувствовалась неуверенность.
– Без «ну», – настаивал Лаврентьев.
– Был, – вздохнула жена.
– Значит, вы ехали вместе, правильно?
– Правильно.
– Я пригласил Бабушкина, чтобы он управлял машиной в дождливую погоду. Он профессионал. А тебе было тяжело. Хоть ты и восемь лет уже за рулем, все равно водишь не совсем уверенно, – Лаврентьев говорил, в отличие от жены, довольно твердо. – Именно поэтому я попросил Бабушкина тебя сопровождать. Для твоей безопасности.
– Я не понимаю, – Рита, кажется, взяла себя в руки.
– А чего тут непонятного? В машине тебя обнаружили одну. И ты была за рулем. Ты вела машину в
