выложат, а материал, так уж и быть, новый десятник закупит за свой счет.
— Горазд! Радость-то какая.
Беляна, всплеснув руками, тут же бросилась обнимать покрытого толстым слоем пыли сына. Тот попытался было отстранить ее, да куда там, вцепилась, как репей. А там и ребятки подоспели, с громким криком облепили старшего. Из-за угла дома степенно появился Богдан, оглаживая усы и бороду. Ему по возрасту и положению вроде как прыгать и бросаться с объятиями не полагается, но видно, что очень хочется, — глазки, устремленные на Виктора, блестят такой радостью, огнем и задором, словно родню близкую и любимую встречает. Может, так оно и есть.
В последнее время Богдан сильно изменился, стал более аккуратным, на лице появилось выражение, присущее человеку, живущему полной жизнью и всем довольному. Замкнутый и вечно хмурый мужчина словно преобразился, осунувшиеся плечи расправились, а слегка приволакивающая походка стала размеренной и степенной. Отпустило мужика, ну и слава богу. А вот Виктор все еще чувствовал, что его никак не отпускает: зубами уже не скрежещет, но вот прибить пару-тройку гульдов нипочем не откажется, даже, наоборот, с превеликим удовольствием это сделает.
— Ой, ребятки, проходите! Мы сейчас мигом. Только недавно караван отправили, но у нас на леднике пельмени. Мы тотчас! Пока умоетесь с дороги, они уж и поспеют. Ну чего улыбаетесь, охламоны?
А чего им не улыбаться? Они уж давно позабыть успели, что такое дом. То по лесам шастали, потом с Добролюбом по Гульдии метались, а как только чуть вспомнили об уюте домашнего очага, когда поселились на постоялом дворе, нарисовался Градимир со службой государевой. Больше месяца они провели в походах и разъездах, практически и не бывая в крепости, хотя там имелось у них отдельное жилье в виде большой избы и подворья. Воевода рассудил здраво: коли разведка, так и надлежит ей заниматься разведкой, а не за стенами отсиживаться, вот парни и шерстили округу из конца в конец.
Сходили в Гульдию, поразведали, что там да как. Опасно это было, правда. После последнего их рейда соседи все еще не успокоились, но, как говорится: назвался груздем — полезай в кузов. Из того, что удалось вызнать, сделали вывод: войны в этом году можно не ждать. Кто знает, может, и их стараниями. Впрочем, много чести. Не готовы враги, вот и вся недолга.
По возвращении им даже не дали и пару дней передохнуть в едва отстроенной избе, воевода опять погнал в поле. Злые на всех и вся, парни за пару недель спеленали и доставили пред ясны очи Градимира три ватаги контрабандистов. «Ватаги» — громко сказано, эти субчики огласки не любят, поэтому действуют группами по три-четыре человека. Про них вроде все давно знали, а за руку взять ни разу так и не удавалось. Но сколько веревочке ни виться… Вот и размотали клубок новые разведчики Обережной.
Думали, хоть теперь отдохнут, но воевода снова отправил за стены. Когда он обозначал задачу, Виктор не выдержал. Нет, все понятно: элитное подразделение со специфическими задачами, результативность на высоте… А у нас как? Кто везет, того и грузим. О том, что люди не железные, начальству вроде и невдомек. Мол, давай-давай, через «не могу», через «не хочу», лишь бы результат был. Градимир, похоже, ничем не отличался от остальных. Завелась в уезде новая ватага лихих. Надо бы разобраться, изловить да на суд полкового воеводы представить.
Посадские веки вечные гоняться будут, а эти аспиды уже на один караван напали, купец насилу отбился. Неудача у татей вышла. Значит, вскорости опять полезут на дорогу или деревеньку какую пограбят, жить-то чем-то нужно. Справедливости ради нужно заметить, что и конная сотня не отсиживалась в казармах. Ее направили патрулировать тракт, но таким способом банду не взять, это все понимали.
Делать нечего. Не прожив в своем новом доме и пары дней, выдвинулись в очередной поход и уж неделю колесили по уезду в тщетных попытках выйти на ватагу. Наконец Виктор решил плюнуть на все и дать людям двухдневный отдых, не роботы ведь в самом деле. К тому же не мешало взглянуть, как там все на постоялом дворе: люди вроде и не догадываются, но он там хозяин.
Едва парни привели себя в порядок, как поспели и пельмени, на которые все дружно и навалились. Виктор очень любил это блюдо, но, как выяснилось, процесс его приготовления здесь был очень трудоемким, потому как мясо измельчалось сечкой. Ну какая производительность тут может быть? Для одной семьи намаешься их делать, что уж говорить о той прорве народу, что теперь тут обреталась. Но проблему решили. Волков и Орехин разработали и воплотили в металле первую в этом мире мясорубку. Все детали изготовили из бронзы, ножи и матрицу с отверстиями — ясное дело, из стали. Теперь даже постояльцам могли предложить это блюдо, столь любимое у славен, да, пожалуй, не у них одних: иноземцы уплетали это кушанье так, что за ушами трещало. Опять же приготовить можно очень быстро. Вот так и вышло, что пельмени превратились почти в дежурное блюдо их заведения.
Баня! Как много в этом звуке… Ну да, не из той оперы, но зато как в тему! Разомлевшие после нескольких посещений парилки и барахтанья в прудике, они сидели на завалинке, розовые, словно поросята, и довольные собой. Нет, не все плохо в этом мире, коли есть банька и возможность одеться в чистое. Сейчас у них в наличии имеется только исподнее, остальное Беляна волевым решением отправила в стирку, тут же переквалифицировав прислуживавших девок в прачек. К завтрашнему дню одежда будет высушена и выглажена. А сегодня можно и так — чай, не светят хозяйством на всю округу, и ладно.
Когда парни потянулись от бани и расползлись по подворью, видевшие их не удержались от улыбок и откровенных подтруниваний. А вы представьте себе крепких парней в исподнем и при полной воинской справе. Вот-вот, как тут не смеяться. Но привычка никогда не расставаться с оружием уже в кровь въелась, они без него себя чувствовали хуже, чем голыми.
Виктор на их фоне выглядел куда более сносно. Ему-то проще, это они все свое имущество, и сменную одежду в том числе, в Обережную уволокли, оставив под присмотром у бабки Любавы, а у него имелась смена и здесь. Так что отмытый, посвежевший и выбритый, Волков направился в мастерскую. Он решил регулярно бриться, так было гораздо приличнее, чем с куцей бородой, еще больше подчеркивающей его уродство.
— Как у тебя тут дела, Богдан?
— Да потихоньку.
— А поточнее?
— Наделали мы вам еще гранат, да вот пять десятков надствольных соорудили. Руку уже набили, так что дальше можно будет и больше. Да вот, взгляни, ты просил насечку сделать иную, чтобы как их… этих… сегментов было поболее. Вот такое у нас получилось.
— А что, ладно получилось, — довольно произнес Виктор, вертя в руках ребристую чугунную чушку с насечкой в виде квадратиков со стороной не больше сантиметра.
Вопрос о количестве осколков в условиях, когда доступно только одно взрывчатое вещество в виде черного пороха, был животрепещущим. Ну недостаточно его, чтобы разрывать металл на множество осколков, слабоват он для этого. Этот недостаток выявился в ходе применения гранат, когда они полевые испытания проходили. Оставалось только делать более частую насечку, чтобы помочь слабому заряду.
— Что с минометом? Небось забросил?
— Ну тут без тебя больно тяжко. Мысль-то я понял, но с тобой оно сподручнее получилось бы.
— Ничего, ты у нас тоже не лаптем щи хлебаешь.
— Ну так, значит, так, — безнадежно махнул рукой кузнец, понимая, что иного выхода, кроме как лично заниматься этим делом, у него нет.
— Да не сокрушайся ты. Главное, добейся того, чтобы мины вылетали из ствола и летели одинаково, а как быть с прицелом — я разберусь.
— Хм. С прицелом я и сам разберусь, чай, так же будет, как и на карабинах, когда с закрытого места запускаешь.
— Все верно, мысль ты уловил. Кстати, а как у тебя дела с инструментом? Не начал еще ладить? Разбойные-то мои деньги — они не вечные. Нужно начинать зарабатывать, а мы пока только тратим. Да и служить всю жизнь я не хочу, не по мне ходить под кем-то, а оттуда дорожка для меня лишь одна — наладить производство какое мануфактурное.
— Тут какое дело, Добролюб. Боярич Градимир нас недавно посетил, привез два десятка мушкетов да пистолей четыре десятка, из своих личных, да заказал переделку кресал, как у наших ребяток. Так что работы у нас сейчас прорва, не успеваем поворачиваться. Выходит, заработок-то пошел.
