четкого суждения.
Услышав однажды об этом, Линн Марчетт усмехнулась и сказала:
— Это как с духами.
— Хм? — выразительно спросил он.
— Вам всегда советуют не пробовать больше одного вида духов. В магазине. Иначе теряешь нюх.
Он посмотрел на портрет Линн, одиноко висящий на стене.
Великолепное чувство юмора, особенно перед камерой. Вот она действительно взрослая. КТВ сделало мудрый выбор.
Всего лишь несколько лет назад он не был уверен в том, что Линн ждет успех. Головные боли, бессонница… Он сам не один раз видел, как она спала за своим рабочим столом. Она призналась ему по секрету, что боится того, что постепенно становится зависимой от транквилизаторов, и поэтому бросила принимать их.
Похоже, теперь все это осталось для нее в прошлом, по крайней мере транквилизаторы.
Ему это было не безразлично. Дни его увлечения марихуаной были не намного дальше в прошлом, чем это было у Линн, а она сумела справиться со своей проблемой гораздо быстрее. Он прекрасно помнил, как невинно начиналось его увлечение, как затем это повторялось каждый вечер, затем — курение в течение дня, когда сигарета с марихуаной сопровождала каждую чашку кофе. И в конце концов — марихуана
Но он должен был принять решение, и он принял его.
В этом была его сила, и именно это принесло ему чудесный графин. Он умел трезво оценить ситуацию и выделить в ней самое главное. Именно эта его черта нравилась газетчикам. То, что он, руководствуясь внутренним голосом, снимает телефонную трубку и звонит малышу, который ждет его ответа в Кливленде, а не тратит время на диктовку и рассмотрение протокола.
То, что он может выбрать: быть ли ему неудачником-наркоманом без копейки денег в кармане или очень занятой, но преуспевающей личностью, окруженной прекрасной семьей.
Он улыбнулся фотографии Берн и девочек, долил себе в стакан воды со льдом и поставил следующую кассету.
Одному Богу было известно, как этот юркий бурундук забирался на третий этаж, но он стал постоянным гостем на террасе Линн, выходившей в сторону порта. Первый раз он появился, привлеченный кормом, который она насыпала для птиц. Целый год Линн разговаривала с ним через стекло особенным щебечущим голосом, который они с Карой назвали «бурундучьим», и после этого он начал брать еду из рук Линн.
Сегодня она чувствовала себя весело и легкомысленно, чтобы угостить Чипа кусочком персика. Он понюхал персик, его маленький хвост задрожал и кусок был моментально проглочен.
— Мне тоже нравится, — весело сказала она ему.
Телефон зазвонил, когда она наслаждалась четвертым персиком за этот день. Она убавила громкость телевизора и побежала к телефону на кухне.
— Я надеюсь, ты не разочарована, — сказал он. — Их вкус не уступает их красоте?
— Грег!
— Как дела, Линн?
Ее сердце забилось.
— Великолепно. А у тебя?
— Тоже неплохо. Я жажду услышать о твоих делах с синдикатом. Есть какие-нибудь новости?
— Да. Сегодня сообщили, что они хотят сделать пробный показ.
— Фантастика!
— Я искусала все ногти в ожидании, но мой шеф говорит, что все произошло очень быстро. Поэтому твои персики оказались очень кстати. Они стали поздравительным подарком. Они великолепны. Я не могу перестать их есть.
— Именно это я и хотел услышать.
— Я бы позвонила тебе, но у меня не было твоего номера телефона, а найти тебя в агентстве не могли. В любом случае, спасибо. Ты так заботлив.
— Я хотел подарить тебе кусочек Лос-Анджелеса. Какое впечатление произвели кольца для салфеток?
— Кара была в истерике. Она сказала бы тебе это сама, если бы смогла дозвониться сегодня днем. — Линн взяла карандаш. — Кстати, пока не забыла, дай мне твой номер телефона.
— У меня есть предложение получше. Я подъеду и сам тебе его напишу.
Линн выронила карандаш.
— Где… а где ты сейчас?
— В пятнадцати минутах езды от твоего дома, если я правильно разобрался в карте города. Но может лучше завтра? Я мог бы пригласить тебя и Кару на ленч.
Линн улыбнулась и схватила салфетку, чтобы вытереть измазанное соком лицо.
— Лучше сегодня.
Он привез с собой бутылку красного вина, такого же чудесного и незнакомого на вкус, как персики.
— Сент Лу, — сказал он, когда она уже в который раз спросила название вина, и разлил остатки в ее лучшие бокалы. Она смотрела на него с восхищением, и мысли ее туманились. От него исходили потоки сексуального возбуждения, противостоять которым было невозможно.
— Нельзя сказать, что я сторонник калифорнийских вин, — продолжал Грег. — Но мне хотелось привезти тебе что-нибудь уникальное, а я был твердо уверен, что подобного вина на Востоке нет. Оно куплено у местного виноторговца. Оно понравилось тебе так же, как персики?
— Оно… — Она начала хихикать. — Все, что приходит мне в голову, это яблоки и апельсины.
— Оно сделано из персиков и винограда.
Она засмеялась и откинулась на диван. Грег пообедал перед приездом, а она весь день ела персики. Сыр чеддер и ржаные хлебцы, приготовленные ею к вину, стояли на столике почти нетронутыми.
Обняв ее при встрече, он больше не дотрагивался до нее. Но сейчас ее голова опустилась ему на руку, и он медленно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы поцеловать ее.
Воспоминания нахлынули на нее: вкус губ Грега, пахнущих вином; аромат его одеколона. Она снова почувствовала головокружительную радость, словно вернулась в чудесное приключение, пережитое ею в Лос-Анджелесе. Вместе с этим мужчиной, который был частью этого чуда, и, самое главное, радовался
Грег притянул ее к себе и положил ногу на ее ноги. Она дотронулась до рельефно выступившей на ней мышцы. Осмелев под действием вина, она пододвинула руку выше, просунув ее между его бедрами, и почувствовала, как он подскочил.
Он взял ее руку и убрал в сторону. Все еще держа ее руку, он сказал:
— Я снял комнату в отеле. Я собирался провести ночь там.
Он смотрел ей в лицо.
Те мысли, которые так хорошо читала на ее лице Кара, для Грега тоже не были тайной. Ее откровенность была одним из основополагающих факторов ее успеха. И если весь Бостон мог по ее лицу понять, что она чувствует, когда разговаривает с учителем, обвиняемым в растлении малолетних, или юной лесбиянкой, которую все преследуют, нужны ли ей слова, чтобы ответить ему.
Но она все-таки сказала: «Пожалуйста, останься».
— Я не хочу, чтобы ты думала, что я рассчитывал на это.
— Я так не думаю.
Не отрывая взгляда от ее глаз, он прижал ее руку к своей возбужденной плоти.
