Карак с пренебрежением взглянул своими желтыми глазами на нанизанного на клинок Перкара.
– Посмотрим, как тебе это понравится без волшебного меча, который тебя исцелял, – бросил он.
– А-ах… – простонал Перкар. Карак выпустил рукоять меча, который так и остался торчать в животе юноши. Перкар почувствовал, как колени его подгибаются, и тяжело сел на землю.
Он почти упал на Нгангату. Полукровка все еще был жив. Карак мгновение смотрел на друзей, потом сделал шаг в сторону Хизи.
– П-прости меня, – выдавил из себя Нгангата.
– Заткнись, глупый ты лесовик, – прошептал Перкар. – Ты все делал, как нужно.
– Я мог бы… Мог бы… – Язык Нгангаты заплетался, он, казалось, никак не мог вспомнить, что должен был сделать.
Дрожа от напряжения, Перкар потянулся к нему и поцеловал друга в лоб.
– Просить прощения нужно мне, брат. Да будет с тобой Пираку. – Он похлопал умирающего по плечу. – Мне осталось еще одно дело, – пробормотал он, чувствуя головокружение, но в остальном удивительно мало страдая от раны. – Потом я присоединюсь к тебе.
Нгангата кивнул, но ничего не сказал. Перкар ухватился обеими руками за рукоять меча, закрыл глаза и дернул.
Гхэ коснулся губ Хизи и ощутил ликование. Он, уличный бродяжка из Южного города, поцеловал принцессу! Гхэ сделал шаг назад, чтобы заглянуть в ее прекрасные глаза, надеясь увидеть в них любовь.
Вместо этого он прочел в глазах Хизи озабоченность и настойчивость.
– Здравствуй, Йэн, – сказала девочка очень серьезно.
– Принцесса…
– Мне нужна твоя помощь.
Гхэ впервые заметил, что позади Хизи виднеются и другие фигуры. Все они стояли в маленьком дворике, откуда открывался вид на Нол, – Хизи однажды приводила его сюда, чтобы сверху посмотреть на корабли. Однако по мере того, как воспоминания – как ни мало их осталось – возвращались к нему, Гхэ начал понимать, что там они не могут находиться.
– Я не справился… – прошептал Гхэ, и горячие непривычные слезы потекли из его глаз: он вспомнил, как Чернобог разделался с ним клинком молнии.
– Не все еще потеряно. Еще есть время, – сказал из-за спины Хизи Ган. Третьей фигурой оказался демон потока – женщина; она сидела нахмурившись на скамье под тополем. Рядом с ней, старый и поникший, стоял древний властитель Нола, которого Гхэ захватил в Храме Воды. Ленгната был тучен, его поросячьи глазки выглядывали из складок жира.
– Где мы на самом деле? – спросил Гхэ Хизи.
– В твоем замке. В месте, где ты держишь плененные души.
– Как ты сюда попала?
– Я пришла повидаться с тобой, Гхэ, потому что ты можешь сделать кое-что для моего спасения.
– Все что угодно.
– Но для этого ты должен убить Реку. Конечности Гхэ задергались, его стал бить озноб.
– Я не могу этого сделать! Ты же знаешь, что не могу! Даже будь у меня сила…
В глазах Хизи он прочел гнев.
– Ты в долгу передо мной, – заявила она. – Ты заставил меня думать, будто я тебе нравлюсь, может быть, даже больше чем нравлюсь. Так что ты в долгу передо мной.
– Я люблю тебя, – прошептал Гхэ.
– Не знаю, что это значит, – ответила Хизи, но взгляд ее несколько смягчился. – Мне известно одно: я нуждаюсь в твоей помощи.
– Не могу я убить Реку! Его перебил Ган:
– Ты снова забыл Ли, Гхэ? Мы нашли обрывки воспоминаний о ней в твоей памяти, глубоко спрятанные, скрытые от твоего разума. Бог-Река пытался вовсе их уничтожить. Он заставил тебя убить Ли, потому что не хотел оставить тебе самые дорогие воспоминания.
Хизи протянула Гхэ что-то – не материальное, а частицы его собственного сознания, как осколки разбитого зеркала. Образ старой женщины, ее любовь к нему, Гхэ, забота, которую только она и проявляла… Тот давний день на берегу Реки…
– Он ведь украл у меня все это! Зачем? Хизи откинула волосы с лица Гхэ.
– Чтобы ты не отвлекался. Из настоящего человека – со своими собственными мыслями, стремлениями, любовью, – из такого человека получилось бы плохое орудие Реки. Река ненавидит нас потому, что никогда по-настоящему не сможет понять, хотя и использует наши тела как сосуды для своей силы. Бог-Река ненавидит тебя, Гхэ, ненавидит меня – просто потому, что нуждается в нас. Я знаю, каково это, – ощутить его в себе. – Хизи положила руку на плечо Гхэ. – Но то, чем ты являешься теперь, Гхэ, он сделал из человека. Часть тебя все еще человеком остается. И хоть ты и причинил мне много зла, ты не заслуживаешь того, что он сделал с тобой. Никто из нас такого не заслуживает. Я умираю, Гхэ. Только ты можешь спасти меня.
В Гхэ начал пробуждаться гнев, но все же он настаивал:
– Я… Таким он меня создал – я не могу не служить ему.
