– Карак, пожалуйста! Я знаю, ты можешь исцелить Хизи и Нгангату, если они еще живы. Пожалуйста, прошу тебя! Мы ведь все сделали, что ты хотел. Изменчивого больше нет.
– Но кто займет его место? – оскалил зубы Карак. – Это мне неизвестно. Может быть, новый бог окажется не лучше Брата.
Перкар в этом сомневался, но предчувствие – не уверенность. Да и спорить ему было слишком трудно.
– Спаси их, – повторил юноша.
– А как насчет тебя, красавчик? Ты ведь тоже не хочешь умирать, верно?
– Нет, – ответил Перкар, только теперь ощутив, как хочется ему жить. – Не хочу. Но сначала спаси их.
– Как благородно! Но раз вы действовали вопреки моим желаниям, я не стану исцелять никого из вас.
– Как будто ты сам когда-нибудь считался с чьими-то желаниями, – пророкотал глубокий голос, от звука которого содрогнулась сама земля – Как будто ты когда-нибудь осуществил что-то, не исказив замысла!
Карак и Перкар, как один, обернулись к говорившему; звук его голоса был таким низким, что Перкар с трудом разбирал слова.
– Балати, – простонал Карак с проклятием. Действительно, это был Владыка Леса. В его единственном черном глазе отражались танцующие на воде огни, но сам он словно поглощал свет – Балати казался сгустком теней и длинного меха, откуда поднимались ветвистые рога – на самом деле, как разглядел теперь Перкар, огромные деревья, уходящие на немыслимую высоту вместе со своими необъятными кронами. Рядом с Балати стояла рыже-золотистая кобылица; такого великолепного животного Перкар никогда не видел. Когда Балати заговорил снова, лошадь повернула голову и обнюхала сначала неподвижное тело Свирепого Тигра, затем Хизи.
– Хорошенькую же шутку ты со мной сыграл, Ворон, – прогрохотал Балати, и слова его падали словно тяжелые, неподатливые камни. – Ты убил моего Брата.
– Он был опасен, – прошипел Карак. – Через тысячу лет, когда было бы уже поздно что-то делать, а он принялся пожирать тебя самого, ты бы это понял.
– Для того, чтобы подобного не случилось, ты и существуешь, Карак, – ответил Балати. – Такова твоя задача, и ты хорошо ее выполнил. Брат был болен, даже, пожалуй, мертв, – он стал призраком бога, завидующим живым.
– Ах! – обрадовался Чернобог. – Вот и хорошо – ты сам все понял. Пожалуй, я теперь слетаю и посмотрю, кого же мы создали. Новый бог-Река, как и старый, не осознает себя в Эриквере, но когда он покинет пещеру…
– Ну нет, – проговорил Балати почти ласково. – Тебе не повредит толика смирения, так что ты побудешь немного со мной, – чтобы я скорее понял все происшедшее.
– Господин, – просительно начал Карак, – мне за многим нужно приглядеть, многое сделать в том мире, который теперь возникнет.
– Да, без сомнения. Но мы позволим заняться этим смертным вместе с маленькими местными богами.
Карак неожиданно превратился в птицу и попытался улететь, но не успел он взмахнуть крыльями, как стал вдруг уменьшаться в размере; Владыка Леса протянул могучую лапу и поймал его. Перкар услышал единственный жалобный вскрик, и Ворон исчез.
– Владыка Балати… – запинаясь, начал Перкар.
– Я тебя узнал, – перебил его бог. – Ты убил хранительницу оружия и украл мое имущество.
– Да, – признался Перкар. – Но я… только я из всех, кто здесь есть, и из моего народа… – Юноша застонал от усилившейся боли. – Виноват только я, больше никто.
Балати медленно склонил голову к плечу. В его взгляде не было, в отличие от Ворона, Охотницы и других богов, которых встречал Перкар, ничего человеческого. Балати был порождением мира, в котором еще не было ни человека, ни альвы, порождением земли и леса, еще не населенных мелкими богами. В единственном подернутом туманом глазу нельзя было прочесть милости и сочувствия – но и ненависти, зависти и алчности тоже.
– Раньше ты чего-то хотел, – пророкотал бог. – Чего?
– Раньше?
– Когда ты украл мое имущество.
«Он говорит, – понял Перкар, – о том, что было год назад, когда погибли Апад и Эрука, Капака и альвы».
– Мы… Мы приходили просить больше земель для пастбищ, чтобы не нужно было воевать с менгами.
Балати несколько мгновений смотрел на юношу.
– Это разумно. Они ваши.
– Наши?
– Две долины, те, что лежат к западу от Агирулуты. Ты знаешь, где это?
– Да, господин, – невнятно пробормотал Перкар, – я знаю. Благодарю тебя.
Но Владыки Леса перед ним уже не было. Осталась только кобылица, она стояла рядом со всхлипывающим над Хизи Тзэмом. Кобылица двинулась к Перкару, превратившись при этом в менгскую женщину, красивую и величественную. На лице ее был написан гнев.
