врач. Следов других наркотиков в крови не обнаружено. На черепе — никаких повреждений, и нет ничего, что свидетельствовало бы о физическом насилии.
— Иными словами, ничего нового, — констатировал Майрон.
— Кроме одного. Я нашла в компьютере Сьюзи послание, о котором ты говорил вчера вечером: «ЧУЖОЙ».
— И что?
— На мой взгляд, не исключено, что так оно и есть, — сказала Мьюз.
— Сьюзи клялась, что это ребенок Лекса.
— Ну да, конечно, где же это видано, чтобы женщины лгали насчет отцовства своих детей, — вздохнула Мьюз. — Ты все же подумай об этом. Допустим, это ребенок не Лекса Райдера. И Сьюзи чувствовала себя виноватой. Она боялась, что все выйдет наружу.
— Да кто же мешает провести тест на ДНК? — удивился Майрон. — Тогда уж никаких сомнений не будет.
— Никто — если бы речь шла о расследовании убийства. В таком случае я могла бы затребовать соответствующий судебный ордер. Однако же, повторяю, об убийстве в данном случае речи нет. Я просто думаю о причинах, которые могли бы заставить женщину принять слишком большую дозу наркотика. Точка, абзац.
— Может, Лекс и без ордера согласится на тест.
В это момент лифт остановился, и, выходя, Мьюз только присвистнула.
— Что такое?
— А то ты не знаешь.
— Не знаю чего?
— А я-то думала, ты у нас адвокат-чемпион.
— То есть?
— То есть Лекса с младенцем здесь больше нет, — сказала Мьюз.
— Как это понять — «нет»?
— Сюда.
Они поднялись наверх по витой лестнице, ведущей на террасу на крыше.
— Мьюз?
— Как тебе, сияющей звезде адвокатуры, уже известно, у меня нет оснований задерживать Лекса Райдера. Сегодня рано утром он, вопреки настояниям врача, выписал младенца из клиники — и это его право. Со своим приятелем Базом он распрощался и нанял для ухода за младенцем няню, которая поехала вместе с ним.
— И куда же они направились?
— Поскольку факта убийства нет и нет даже подозрения на убийство, у меня нет причин отслеживать их маршрут. — Мьюз выбралась на крышу, Майрон — следом за ней. Она подошла к огромному роскошному креслу у арки, остановилась, посмотрела вниз и вытянула руку. Тон ее сделался предельно серьезен.
— Здесь.
Майрон посмотрел на кресло из слоновой кости. Никаких следов крови, никаких повреждений — никаких намеков на смерть. А ведь можно было рассчитывать, что кресло расскажет нечто о том, что здесь произошло.
— Тело обнаружили тут?
— Игла валялась на полу, — кивнула Мьюз. — Сьюзи была без сознания, никаких признаков жизни не подавала. На игле потом обнаружили отпечатки пальцев, все они принадлежат ей.
Майрон повернулся к арке. Вдали расстилался пейзаж Манхэттена. Море было совершенно спокойно. Небо отливало багрово-серыми красками. Майрон закрыл глаза и вернулся на два дня назад. В этот момент налетел порыв ветерка, и он почти въяве услышал слова Сьюзи: «Иногда людям нужна помощь… может, ты и сам того не знаешь, но ты сотни раз спасал мне жизнь».
Но не на сей раз. На сей раз, уступая просьбе Лекса, он умыл руки, так ведь? Он выполнил ее просьбу — узнал, кто отправил сообщение, где находится Лекс. А потом решил отойти в сторону, оставить Сьюзи наедине с собой.
Майрон по-прежнему смотрел куда-то вдаль.
— Так говоришь, у малого, что позвонил в полицию, был испанский акцент?
— Да. Он воспользовался одним из домашних переносных телефонов. Мы нашли его внизу, на полу. Должно быть, обронил на бегу. Мы обследовали трубку на предмет отпечатков, но там все смазано. Нашли пальцы Лекса и Сьюзи, вот и все. Когда появились санитары, дверь была открыта. Они вошли и обнаружили тело.
Майрон сжал руки в кулаки. Ветер растрепал ему волосы.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что твоя версия насчет нелегального иммигранта или ремонтника не выдерживает никакой критики?
— Почему это?
— Консьерж или кто там еще проходит мимо, замечает, что дверь приоткрыта, заходит в апартаменты, и что дальше — выбирается на крышу?
Мьюз задумалась:
— Что ж, может, ты и прав.
— Куда более вероятно, что тот, кто позвонил по номеру девять-один-один, был рядом, когда она вводила себе дозу.
— И что дальше?
— Как это «и что дальше»?
— Повторяю, меня сюда привело не любопытство, а желание понять, было или не было преступления. Если она кололась на пару с другом или подругой и если он или она потом удрали, мне до этого нет никакого дела. Иное дело, если это был поставщик зелья, тогда да, можно было бы попробовать найти этого типа и доказать, что он продавал ей наркотики, но, честно говоря, я не за этим сюда пришла.
— Мьюз, я был с ней накануне вечером.
— Знаю.
— Мы сидели здесь, на этом самом месте. Ей было не по себе, но о самоубийстве она и не помышляла.
— Да, это я от тебя уже слышала, — кивнула Мьюз. — Однако прикинь: не по себе, но о самоубийстве и не помышляла. Интересное разграничение. Кстати, для протокола: о самоубийстве я и слова не сказала. Но не по себе, так? А в таком состоянии легко выпасть из тележки. Только она слишком сильно ударилась при падении.
Снова подул ветер, и его порыв принес слова Сьюзи — уж не последние ли, что она ему сказала: «У каждого человека есть тайны, Майрон».
— И вот еще о чем стоит подумать, — продолжала Мьюз. — Если это было убийство, то на редкость идиотское, я такого и не припомню. Допустим, тебе захотелось избавиться от Сьюзи. Допустим, тебе даже удалось каким-то образом, не прибегая к прямому насилию, заставить ее принять героин. Ну не знаю, допустим, ты приставил ей пушку к виску. Следишь за моей мыслью?
— Излагай.
— В таком случае, если ты хочешь прикончить ее, почему бы не прикончить прямо на месте? Зачем звонить на девять-один-один, это же рискованно, а вдруг, когда спасатели окажутся на месте, она еще будет жива? Или, коли уж на то пошло, почему бы не подвести ее к перилам и не подтолкнуть слегка — пусть себе летит. В любом случае тебе
— Вполне.
— Ну и как тебе моя логика?
— Неотразима.
— Возразить есть что?
— Нет. — Майрон пытался как-то привести мысли в порядок. — Таким образом, если ты права,
