Чуть позже я смогу сказать больше.
Он повернулся, собираясь выйти, но Майрон остановил его.
— Доктор?
— Да?
— Я думаю, я знаю, каким образом отец перенапрягся. — «Я думаю, я знаю», а не «Мне кажется» или «Я знаю» — словом, речь взволнованного подростка.
— Вчера вечером у меня с племянником случился… — Майрон замялся, подбирая нужное слово, — случилось что-то вроде потасовки.
Отец, продолжал он, выбежал из дома и разнял их. Рассказывая, Майрон чувствовал, как глаза у него наполняются слезами. Его захлестнуло чувство вины и — да, как в тот раз, давно, когда ему было десять — стыда. Он искоса посмотрел на маму. Она не сводила с него какого-то странного, прежде неведомого ему взгляда. Эллис выслушал его, кивнул, поблагодарил за информацию и вышел из приемной.
Мама по-прежнему не сводила глаз с Майрона. Затем метнула острый взгляд на Микки и снова повернулась к сыну.
— Вы что, действительно вчера повздорили?
Майрон собирался уже указать на Микки и выкрикнуть: «Это он начал!» — но в последний момент просто опустил голову и кивнул. Микки вскинул взгляд — настоящий маленький стоик, — но лицо у него стало совершенно белым. Мама по-прежнему пристально смотрела на Майрона.
— Не понимаю. Ты что, позволил отцу вмешаться в вашу свару?
— Это я виноват, — сказал Микки.
Она повернулась к внуку. Майрону хотелось сказать что-нибудь в защиту мальчика, но, с другой стороны, претило врать.
— Я кое-что сделал, и Микки решил отомстить, — пояснил Майрон. — Так что и моя вина во всем этом есть.
Оба выжидательно замолчали, но мама так ничего и не сказала, а хуже и быть ничего не могло. Она повернулась, опустилась на стул, прижала дрожащие — Паркинсон или просто нервы? — ладони к лицу, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Майрон двинулся было к ней, но остановился. Сейчас не время. Перед глазами мелькнула сцена, которая часто всплывала в его памяти: мама и папа останавливаются у дома в Ливингстоне, на заднем сиденье ребенок — так начиналось семейное путешествие. Уж не подошло ли оно к концу, подумал он.
Микки отошел в противоположный конец приемной и сел перед подвесным телевизором. Майрон расхаживал по комнате. Ему было очень холодно. Он закрыл глаза и принялся переговариваться с высшими силами, в любой их форме — чего бы он только не отдал, чем бы не пожертвовал, от чего бы не отказался, лишь бы отец встал на ноги. Через двадцать минут появились Уин, Эсперанса и Верзила Синди. Уин сообщил Майрону, что доктор Марк Эллис считается крупным специалистом в своей области, но помимо того уже в пути друг Уина, легендарный кардиолог Денис Каллахан из Нью-Йоркской пресвитерианской клиники. Все, кроме Микки, которому не хотелось разговаривать ни с кем из взрослых, прошли в небольшой кабинет по соседству. Верзила Синди взяла маму за руку и театрально разрыдалась. Кажется, маме стало от этого немного легче.
В мучительном ожидании прошел час. Что только не приходит в голову! То обретаешь надежду, то утрачиваешь, то проклинаешь все на свете, то всхлипываешь. Нервное напряжение не отпускает. Несколько раз в кабинет заходила дежурная медсестра, но лишь затем, чтобы сказать: ничего нового пока нет.
Все устало молчали. Майрон разгуливал по коридору, когда перед ним внезапно возник Микки.
— Чего тебе?
— Сьюзи Ти умерла? — спросил Микки.
— А ты что, не знал?
— Нет. Только что услышал по телевизору.
— Именно поэтому я и приехал к твоей маме, — пояснил Майрон.
— А она-то какое отношение к этому имеет? — удивился Микки.
— Сьюзи наведалась в ваш трейлер за несколько часов до смерти.
— И вы думаете, это мама дала ей наркотик? — Микки даже отступил на шаг.
— Нет. Вернее, не знаю. Она сама это отрицает. Говорит, что у них со Сьюзи была долгая, откровенная беседа.
— Что за беседа?
Майрону вспомнилось кое-что еще из сказанного Китти про Сьюзи: «Сама она ни за что бы на это не пошла. Ребенок же должен родиться. Ее убили. С ней расправились». В голове у Майрона что-то щелкнуло.
— Кажется, твоя мама думает, что Сьюзи убили.
Микки промолчал.
— И по-моему, она еще больше испугалась, когда я сказал ей про передозировку.
— Ну и что дальше?
— А не кажется ли тебе, Микки, что все это связано? Вы с мамой в бегах. Сьюзи умирает. Твой отец исчез.
Микки чуть картинно передернул плечами:
— Не вижу никакой связи.
— Ребята, это вы?
Они обернулись. Это была мать Майрона. По щекам у нее катились слезы. В ладони она сжимала бумажную салфетку. Мама вытерла глаза.
— Я хочу знать, что происходит.
— О чем это ты?
— Только вот этого не надо, — сказала она тоном, каким только мать говорит с сыном. — Вы с Микки затеваете потасовку, потом неожиданно выясняется, что он переезжает к нам. Где его родители? Я хочу знать, что происходит. Все. Прямо сейчас.
И тогда Майрон все ей рассказал. Мама слушала, вздрагивая, вытирая слезы. Он не утаил ничего, ни единой подробности. Сказал, что Китти в клинике, а Брэд куда-то исчез. Дождавшись конца рассказа, мама подошла к ним поближе. Сначала повернулась к Микки, который твердо встретил ее взгляд. Взяла его за руку.
— Ты ни в чем не виноват, — сказала она. — Слышишь, ни в чем.
Он кивнул и прикрыл глаза.
— Твой дед никогда бы ни в чем тебя не упрекнул. И я не упрекаю. Если учесть, как у него забиты сосуды, ты, может даже, ненароком спас ему жизнь. А ты, — она повернулась к Майрону, — не разводи сырость и шагай отсюда. Если будут какие новости, я тебя вызову.
— Не могу я отсюда уйти.
— Еще как можешь.
А что, если папа очнется?
Она вплотную подошла к нему и вытянула шею, чтобы посмотреть прямо в глаза.
— Отец велел тебе найти брата. Вот и ищи. Не важно, здоров он или болен.
27
Ну и что дальше?
Майрон отвел Микки в сторону.
— Слушай, я заметил в вашем трейлере ноутбук. Давно он у тебя?
— Года два. А что?
— Если отец пользовался им, можно покопаться — вдруг что-то обнаружится.
— Отец не особенно дружил с компьютером.
