невозможно обнаружить, если не знать, где и как искать. Но у него есть один недостаток: его можно засечь, только когда человек перестает двигаться и температура его тела, сердцебиение, дыхание снижаются. То есть, во время сна.
- Так ты хочешь сказать, что Рей уже двое суток не ложился спать?
- А чему ты удивляешься? Он попал в абсолютно неизвестный, манящий и неизведанный мир, где все ново, где все будоражит воображение, заставляет кровь закипать в жилах, сердце биться быстрее, а надпочечники вырабатывать адреналин без остановки. Ты бы уснул, будь ты на его месте?
- Да уж, думаю, что нет. Интересно, насколько еще его хватит?
- Ну, учитывая его отменную физическую форму, выносливость, хладнокровие, стремление к познанию - думаю еще суток на двое. Уж точно не более. Так что, тебе надо начинать собираться. Информация об его местопребывании может прийти с минуты на минуту. И нет никаких гарантий, что даже это устройство останется незамеченным. Все зависит от того с кем он. А этого мы не узнаем, пока не обнаружим самого Андрея. Так что будь все время наготове. Я понимаю, что ты устал и нуждаешься в отдыхе…
- Нет-нет, все в порядке. Я нормально себя чувствую. Я уже немного отдохнул. И поверь, я готов и дальше работать. Впрочем, как и всегда. Ты же знаешь, что я полностью разделяю твое отношение к нашей миссии. Отдохнем, когда все кончится.
- Ну что ж, я очень рада это слышать. Ты наш самый главный и самый лучший агент. И если уж кому-нибудь суждено сыграть решающую роль в этой самой миссии, так это тебе.
- Ну, тетя, - Вик засмеялся, внутри он был немного натянут, но внешне казался вполне расслабленным. - Я думаю, ты преувеличиваешь, но, все равно, спасибо за то, что ты меня так ценишь и возлагаешь на меня такие надежды.
- Ну, я тебя еще очень сильно люблю. - Произнося эти слова, она вся искрилась положительными эмоциями. Она и, правда, считала его самым дорогим, что подарила ей судьба. После Маргариты, конечно же. Но это было давно. И сейчас не время об этом вспоминать.
- Я тебя тоже, тетя Али. - Он улыбнулся и вышел. Алайна осталась с тяжелым сердцем и с плохим предчувствием. А Вик, закрыв за собой дверь, изменился в лице: с него исчезли тепло и радость, осталась лишь печать мучивших сомнений и вопросов. Он на мгновение задумался, а потом направился к двери, ведущий на половину дома его дяди Михаила, мужа тетки Алайны. Сейчас ему казалось, что это самый подходящий собеседник для того, чтобы поговорить по душам. Они никогда не были особо близки, но когда Вику нужен был совет или просто надо было излить душу, он всегда находил отклик у дяди Миши.
*
- Привет, дядя. Найдется минутка для блудного племянника?
- А, это ты! Заходи, заходи. - Вик входил в оранжерею, в которой, как правило, и можно было найти дядю. Когда он не занимался делами, помогая тетушке, он был здесь. В месте, где все цвело и пахло. Подобно герою детективов частному сыщику Ниро Вульфу Михаил ужасно любил орхидеи. Просто до безумия. А потому отвоевал у Алайны полдома, где соорудил огромную оранжерею с сотнями видов этих восхитительных и неподражаемых растений. Вик неловко проследовал за дядей. Он чувствовал себя здесь, как слон в посудной лавке. Подобно большинству мужчин, Вик относился к цветам равнодушно, не придавая того огромного символического значения этим благоухающим источникам, каковым наградили их представительницы слабого пола. А потому все никак не мог понять, как муж его тети, такой воинственной женщины, может увлекаться чем-то подобным. Любовь к цветам считается слабостью. Особенно, если это чувство присуще мужчинам. Правильно это, или нет, но такой подход уже давно установился, словно по умолчанию. И потому Вику было невдомек, почему его дядя, с виду такой сильный и мужественный, настоящий оплот своей семьи, занимается таким… эээ… женским делом, что ли. И как могла такая женщина, как его тетя выйти замуж за такого… эээ… слабака? Он отмел эти мысли, как постыдные. В конце концов, кто знает, может, те люди, кто ухаживает за цветами, на самом деле более сильные, стойкие, выносливые. Или же просто более смелые, потому что не боятся выказывать и выставлять на всеобщее обозрение свои чувства? Что, если это как раз и есть тот идеальный брак, союз двух абсолютно разных людей, который и есть основой долгих и прочных отношений? Может, это и хорошо, что именно дядя занимается таким успокоительным и умиротворяющим делом, давая выход накопившейся негативной энергии? И именно поэтому Вик никогда и не видел дядю в ярости или даже просто раздраженным.
Да, скорее всего так и есть. Это именно то место, где Михаил черпал силы и радость, спокойствие и понимание. Место, где он мог утопить все свои невзгоды, горечь обид и несбывшихся грез. Интересно, а были ли такие у дяди Миши? Странно как-то, но он, Вик, никогда об этом не задумывался. Его дядя никогда не давал подобного повода. А потому племяннику и казалось, что он самый счастливый человек на свете. Наверное, именно благодаря этим прекрасным и чутким растениям его дядя всегда готов был его выслушать, предостеречь или просто дать хороший совет. У тети для этого никогда не было времени. Нет, он, конечно же, ее не осуждал. Так или иначе, она его вырастила, заменила собой мать, ушедшую раньше времени. Она всю себя посвятила лишь двум вещам в жизни: исполнению миссии древних и его воспитанию, подчас пренебрегая своими супружескими обязанностями и забывая об остальном. Вик все это понимал. А со временем, став таким же, как она, он и вовсе перестал об этом думать.
Такое положение дел было нормальным и вполне приемлемым. Но как бы там ни было, порой все же возникает потребность раскрыться перед кем-то, поговорить по душам или даже поплакать в жилетку. Вот и сейчас, когда у Вика на душе скребли кошки, он решил пойти к дяде. Следуя за Михаилом, он невольно вдыхал пьянящий аромат окружающих цветов. У него даже кружилась голова. Запахи были довольно резкими, а после того, как с ним что-то произошло, после плена, он чувствовал еще острее, а потому, на несколько мгновений залюбовавшись красотой орхидей, наполнявших каждый сантиметр довольно обширного пространства теплицы, он понял, что долго не выдержит. Казалось, и Михаил это заметил, а потому поспешил увести Вика в отдельное помещение, где хранил инструменты, требовавшиеся за уходом оранжерейного наполнения. Вик начал без предисловий. Как бы то ни было, они были родственниками. Хоть и не кровными, но все же. А к тому же и понимали, и знали друг друга хорошо.
- Дядя Миша, я не знаю, что думать.
- Что произошло? Ты насчет того, что вытворили доссамовцы?
- Нет, не об этом. Это-то все понятно, как дважды два. Я о другом. Я о тете Али. Мне кажется, хотя теперь, честно говоря, я уже уверен, что она от меня что-то скрывает. Что-то очень важное.
- Что ты имеешь в виду? - Михаил задавал вопрос, пытаясь скрыть выражение лица. Он делал вид, что готовит место для себя и для племянника.
- Я думаю, что она врет мне по поводу моего рождении, происхождении и моего отца. Как ты думаешь? - он спрашивал в лоб, не смущаясь, не ходя окольными путями.
- Ну, это очень скользкая тема, Вик. Я думаю, что знаю не больше твоего. Я тебе уже рассказывал, что именно мне поведала Алайна о твоем отце. Я не знал ни твою тетю, ни твою мать (ее сестру) до того, как ты родился. Когда я познакомился с Алайной, тебе было уже два года. Она мне объяснила твое пребывание в ее доме тем, твой отец, как мне ни горько об этом говорить, оказался подлецом: похитил твою мать, когда она забеременела. А после того, как ты родился, он подбросил тебя твоей тетке. Ну, а мать твоя умерла во время родов. Вот, примерно, и все, что мне известно.
- А то, что стало с моим отцом? Жив ли он еще?
- Об этом я, к сожалению, ничего не знаю, Вик. Прости, мне очень жаль.
- Ладно. Это я понимаю. Но что-то, все равно, не сходится. Почему она не рассказывает всего? Чего- то, по-моему, не хватает. Что-то не так. Мозаика неполная. Если мой отец виноват в смерти моей матери, тогда почему Алайна все время винит во всех моих бедах вампиров? Знаешь, она уже дошла до того, что они виноваты и во всех ее неудачах. Каким боком, ты случайно не догадываешься? - Михаил вновь попытался незаметно скрыть выражение своего лица когда Вик произносил последние слова. Доли секунды, и оно уже вновь казалось обычным. Возможно, даже наверняка, прежний Вик, несмотря на свою зоркость и наблюдательность, мог бы упустить это мгновение из виду, но теперешний Вик, изменившийся, его заметил.
- От кого от кого, но от тебя, дядя, я, откровенно говоря, такого не ожидал. А ты-то мне, зачем лжешь? Что же вы такое скрываете от меня? - Вик начинал откровенно злиться.
