То жаркие страдные бабьи подмышки… И мне в танце, милый, так жарко стало! Соль по спине, по лицу ручьями! И музыка внезапно, вдруг… ПЕРЕСТАЛА. Что вы смолкли там, в оркестровой яме?! А и где наш Царь? я в вальсе Его видала… Выгнулась лозою – рассмотреть Его улыбку… Ему б Мономахова шапка пристала, А носит фуражку с козырьком хлипким! А усмешка нежная, как у рыбы снулой, Когда она на рассвете в сетях провисает… Мне страшно: из-за колонны – косое дуло. И низка жемчуга летит, косая. И дождь алмазов. И свечи с люстры. И снег плечей. И поземка кружев Пылят, бьют, метут — туда, где пусто, Туда, где жутко, туда, где туже Стягивается петля на глотке. О страшный вальс! Прекрати! Задыхаюсь… У лакея с подноса падает водка. И хрустальные рюмки звенят: “каюсь!.. каюсь…” Милый, ты крутишь меня так резко, Так беспощадно, как деревяшку, Ты рвешь меня из времени, рыбу с лески, И рот в крови, и дышать так тяжко. И крики, ор, визги, стоны! И валятся тела! и огни стреляют! И Царь мой, Царь мой срывает погоны! И я кричу: “Но так не бывает!” И люстра гаснет, падая в толпу вопящих Остроконечной, перевернутой пирамидой! Тот бал – приснился. Этот — настоящий! И я кричу Царю: ЖИВИ! ДОКОЛЕ НЕ ПРИИДУ! И я кричу Тебе: СМЕРТЬ! ГДЕ ТВОЕ ЖАЛО! И покуда мы валимся, крепко обнявшись, в бездну – Прозреваю: это я – Тебя – на руках держала У молочных облак груди… в синеве небесной… ФРЕСКА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ПРОЩАЙ, МУЗЫКА *** Меня не будет никогда. Во грудах шелка – и ковров- Снегов; где хрусткая слюда – меж гулких, грубых сапогов. Затянет ржою города. Народ – в потопе – жальче крыс. Но там, где двое обнялись, меня не будет никогда. Где те швеи, что мне сошьют январский саван белизны? Меня осудят и убьют – за страшные, в полнеба, сны. Горбатый странник на земле. Нога от странствия тверда. Пишу я звездами – во мгле: 'МЕНЯ НЕ БУДЕТ НИКОГДА'. Шуга, торосы на глазах. Меж ребер – тинная вода. Река мертва. И дикий страх: меня не будет никогда. Ни Солнце-Лоб. Ни Лунный Рот. Ни Млечный, жадный Путь грудей – Уже ничто не оживет ни Бога для, ни для людей. Над гробом плача, не спасут, вопя, стеная, дух зари! И лишь звонарь мой – Страшный Суд – Ударит в ребра изнутри. ТРУБЯЩИЙ АНГЕЛ И первый Ангел вострубил. Согнулась – пополам: Кресты попадали с могил, Открылся древний срам. И Ангел вострубил второй, В рог дунул из льда! Так смертно хрустнет под стопой Чугунная звезда. Звезда из дегтя и смолы. Из мертвых птичьих лап. И кровью залиты столы В виду ревущих баб. И брошен нож близ пирога Из сажи и золы. Зима избита и нага. И шуба – без полы. И третий Ангел вострубил! Кроваво-красный плащ
