— Думаешь, это та самая инфекция, которая убила человечество? Вряд ли…
— Почему ты так считаешь? Чувствуешь ты себя как?
— Чувствую себя, конечно, чертовски плохо. Но, как сказал кто-то из писателей, «слухи о моей смерти сильно преувеличены»… Ты сама как? И что ты вообще здесь делаешь? Решила хищников покормить?
— А что мне, по-твоему, следовало делать? Сидеть в этой Богом забытой деревне по соседству с каким-то ненормальным стариком? Ты ушел и бросил меня одну!
— Ты сама захотела остаться…
— Нет, я просто не хотела идти за тобой как послушная овечка. Куда ты, туда и я. Не хочу я так!
— А чего же ты хочешь?
— Я с самого начала хотела, чтобы мы вместе принимали решение, чтобы мы в любой ситуации советовались…
— Если бы так и было, мы бы до сих пор, наверное, сидели в Ростове… Вспомни, как ты не хотела уходить из города…
— Да, не хотела. И сейчас бы там спокойно себе жили.
— Летом? В городе, в котором сейчас электричество уже в любом случае отключилось? Да ты бы уже в первый день сошла с ума только от страшной вони… Ты представляешь, сколько сейчас трупов разлагаются в городе, где было несколько миллионов жителей?
Во время своей речи Павел приподнялся и едва не выкрикнул последние слова девушке в лицо, а затем устало откинул голову на землю. Сейчас у него не было ни сил, ни желания спорить со спутницей. Слишком плохо он себя чувствовал. Мозг, измученный постоянным повышением температуры, отказывался соображать, медленно погружаясь то ли в сон, то ли в забытье. Слова Юли долетали до него обрывками и словно издалека. А затем наступила темнота.
Девушка протянула руку и пощупала Паше пульс. Сердце билось ровно и спокойно. Если он и не заснул, то просто лишился чувств. Она внимательно смотрела в лицо спутнику. Он в очередной раз спас ей жизнь. Ей, видимо, на роду было написано попадать во всякие нехорошие истории. Но с момента их первой встречи и до настоящего времени Павел ее выручал, не требуя ничего взамен. Он заслуживал, по крайней мере, чтобы девушка прислушивалась к его словам.
Выбросив все мысли из головы, отложив все размышления до утра, Юля улеглась прямо на землю рядом с Пашей, и вскоре веки ее смежил сон.
Проснулась она от грубого пинка ногой в область ребер. Пинок был сделан не слишком сильно, но оказался довольно болезненным. Юля застонала и проснулась, с удивлением обнаружив вокруг людей. Их окружили восемь человек, все в одежде, давно потерявшей исходные цвета, сильно истрепанной. Все были вооружены, кто автоматом, кто охотничьим ружьем. У одного из «оборванцев», выглядевшего, правда, немного презентабельней, в руках был арбалет, неизвестно, где раздобытый. На дороге стояли две машины, на которых, видимо, люди и подъехали.
— Просыпайся, красна девица, — первым заговорил как раз парень с арбалетом, наверное, старший в группе, — все, пришли.
— Не трогай ее, — Павел стоял на коленях, руки у него за спиной были связаны, а для верности два парня находились за его спиной — на случай, если получится освободиться.
— Закрой свой рот, — «старший» повернулся к связанному, его взгляд не сулил тому ничего хорошего, но все слова были сказаны без особой злобы, как констатация факта, не более того. — Тебе жить осталось, быть может, считанные минуты, а ты за бабу заступаешься… Смелый такой?
— А ты меня развяжи, и мы посмотрим, кто из нас смелее, — судя по виду, Паша чувствовал себя так же плохо, как и накануне, но вида старался не подавать.
Вместо ответа «старший» откинул голову назад и расхохотался. Хохот постепенно перешел в хриплый кашель. Откашлявшись, он сплюнул на землю и задорно посмотрел на девушку:
— Ты, наверное, думаешь, что мне жить осталось не так уж и много, да? — он подмигнул ей и ухмыльнулся. — И не надейся, солнышко. Я вовсе не болен той самой заразой, которая подложила всему человечеству большую свинью. Мой кашель от чрезмерного курения. Надо же, мы убивали себя табаком, алкоголем и наркотой на протяжении долгих лет, а всего-то и надо было что-нибудь вроде такой пакости, как непонятная инфекция. Раз и готово, — он аж прищелкнул пальцами от избытка эмоций. — В любом случае, заболей я, как все остальные, вряд ли я стоял бы сейчас здесь и мило беседовал с такой очаровашкой. А я, как видишь, здесь и полон сил…
— Надеюсь, ненадолго, — Юля осклабилась и дерзко посмотрела мужчине в глаза. — А ты не думал, что инфекция просто могла затихнуть ненадолго, а потом вернуться с новой силой?
Ей доставило сильное удовольствие видеть, как выражение ликования на лице «старшего» сменилось на недоумение. Было вполне очевидно, что он такой возможности даже не допускал. А теперь девушка прямо сказала ему о том, что он гнал от себя прочь. Недоумение на его лице резко сменилось на гнев. Он подошел к сидящей на земле Юле и наотмашь ударил ее по лицу. Но, даже чувствуя соленый привкус крови во рту и на губах, она все равно рассмеялась. Ей стало ясно, что она сумела разбудить страх в душе мужчины, посеять в ней зерно сомнения. Теперь ему предстояло день и ночь думать о болезни и ожидать ее возвращения.
— Ты мне заплатишь за это, сука, — буквально прошипел он.
— Не тронь ее, — закричал Павел, но ответом ему был сильный удар ногой по почкам от одного из стоявших сзади. Он застонал от боли и умолк.
— Ты умрешь сегодня, слышишь? — теперь старший обращался исключительно к Юле. — Умрешь вместе со своим дружком. Но я тут подумал… Надо бы дать моим ребятам для начала возможность позабавиться. Ты только подумай: мы со дня начала эпидемии не встречали ни одной женщины. А тут вдруг встретили, да еще и симпатичную… Уже дрожишь от страха? Если еще нет, то сейчас самое время начать. И никто тебе не поможет…
Он отвернулся от Юли и велел своим парням располагаться возле дороги лагерем. Словно из ниоткуда появились палатки, мужчины их споро расставляли, разводили костер. Двое отправились в лес и вскоре вернулись оттуда, неся поросенка.
— Нам тут повезло набрести на ферму неподалеку, — один сразу отчитался перед старшим. — А там бегал вот этот свиненок. Ну, мы его и подобрали.
— И правильно сделали. А то достала жратва из магазина. Хоть свежего мяса отведаем…
Павла привязали крепко-накрепко к дереву возле лагеря, а вот Юлю ближе к вечеру увели в одну из палаток. Что с ней вытворяли, каким испытаниям подвергали, ее спутник предпочел бы не слышать. Но только его привязали к дереву возле самой палатки. Поэтому он все отчетливо понимал, по звукам, доносившимся оттуда. Однако ему оставалось лишь скрипеть зубами в бессильной злобе — тот, кто вязал ему руки и привязывал к дереву, знал в этом деле толк. Ближе к ночи руки Павла онемели, схваченные узлами намертво.
Он только отрывочно мог вспомнить, как их с Юлей пленили. Набрели на них абсолютно случайно. Ехала компания на двух машинах, и одному из водителей пришлось остановиться, чтобы справить малую нужду. Он сошел с дороги, сделал свои дела и после этого заметил спящих. Спустя две минуты вся шайка в полном сборе была рядом. Начавшего просыпаться Павла оглушили и связали. А вот Юлю разбудили пинком.
Парни ехали из Волгограда. Каждый из них встретил эпидемию по отдельности. Витек (так звали их главаря с арбалетом) бесцельно бродил по городу, когда заприметил Славу. Вскоре к ним по одному начали присоединяться остальные. Набрав восемь человек, Витек объявил Клуб Переживших Эпидемию закрытым, и дальше они только убивали, никого больше не принимая в свои тесные ряды. Каждый раз им удавалось достичь преимущества в количестве. Все-таки их было восемь человек, а если в городе оставались живые люди, они предпочитали уходить поодиночке. Их останавливали, грабили и убивали. Витек даже придумал свой способ расправы над плененными и страшно им гордился. Бандиты вешали очередную смертельно раненую жертву на телеграфном столбе, иногда предварительно отрубали кисти рук и оставляли умирать. Потом становились неподалеку и смотрели, наступит раньше смерть от удушения или от потери крови. Так они уже разобрались с полутора десятками переживших эпидемию, оставаясь глухими к мольбам о пощаде.
