пространстве.
— Ну давай попробуем.
Максим закинул руку спутника себе на шею, приняв на себя значительную часть его веса. Опираясь на него, Антон кое-как добрел до магазина. Дверь в него оказалась не запертой, чему Макс только порадовался. Уж очень ему не хотелось привлекать к себе чье бы то ни было внимание, разбивая витрину. Прислонив раненого к прилавку напротив входа, он оглядел магазин, проверяя, не прячется ли кто-нибудь в углах, а затем вышел на улицу.
— Вроде бы нормальное место, — сказал он вернувшись внутрь. — У тебя здесь замечательный обзор. А спина прикрыта прилавком, и с улицы тебя не видно — стекло отсвечивает.
— Тогда я подожду тебя здесь. Ты, главное, не задерживайся надолго. Запомни, что в первую очередь нам нужен скальпель, много ваты и что-нибудь для дезинфекции. Если найдешь спирт, бери его с собой.
— Хорошо. А водка подойдет?
— И водка подойдет. Она и здесь есть. Кстати, найдешь по дороге аптеку, набери антибиотиков. Они обычно лежат в отдельной секции. Не думаю, что тебе придется долго искать. Времени тебе на поиски максимум час. Иначе уже можно будет не торопиться…
Максим кивнул и вышел на улицу. Затуманенным взором Антон видел, как его спутник бодро вышагивал по тротуару, перебежал дорогу, по привычке посмотрев налево, а потом направо, что вызвало у него легкую усмешку — некоторые привычки так прочно въедались в жизнь человека, что избавиться от них не представлялось возможным. Погруженный в собственные мысли, он не заметил, как погрузился в забытье…
Он резко вынырнул из сна, потому что кто-то интенсивно тряс его за плечо. Лишь придя в себя, Антон понял, что спал. Боль в руке из резкой превратилась в тупую и ноющую. Переведя взгляд вниз, он заметил, что кисть ощутимо опухла. Каждое прикосновение вызывало неприятные ощущения. Подняв глаза, он увидел, что над ним склонился Макс. В руке у него был рюкзак, судя по внешнему виду, набитый до отказа.
— Просыпайся, — Максим продолжал его трясти, приводя в чувство. — Нам пора идти обратно.
— Сколько сейчас времени? — Антон облизал пересохшие губы. Перед его мысленным взором журчало множество ручейков, вода в них искрилась на солнце и была, вероятно, чудесной на вкус. — Пить.
Открыв дверцу холодильника у входа в магазин, Макс достал оттуда бутылку газировки и протянул ему. Антон с трудом свинтил крышку и залпом осушил половину. Газ больно защипал горло, затем вода тяжелым камнем упала в пустой с самого утра желудок. Он наклонился, думая, что его сейчас вырвет, но все ограничилось простой отрыжкой. Сразу после этого полегчало.
— Ну как себя чувствуешь?
— Сколько времени? — повторил свой вопрос Антон.
— Меня не было минут тридцать. Повезло, что больница тут рядом, в двух кварталах. И аптеку я нашел внутри. Теперь у нас есть все необходимое.
— Идем обратно, — он зашипел от боли, но попытался самостоятельно подняться. — Помоги мне.
Опираясь на Макса он вышел на улицу. Поблизости не угадывалось ни одного живого существа. Они шли медленно, чтобы не потревожить раненую руку врача.
Внезапно Максима как громом поразила пришедшая ему в голову мысль. Он становился и с ужасом посмотрел на руку своего спутника.
— Ты же ранен! — это прозвучало так, словно он впервые это заметил, хотя в какой-то степени это и было впервые.
— И что? — Антон хрипел от натуги, пытаясь идти вперед, увлекая за собой Макса. — Пойдем, у нас мало времени.
— Но как ты будешь оперировать, если у тебя только одна рука остается?
— А я и не буду, — на этот раз Антон остановился сам и выразительно посмотрел на него. — Оперировать будешь ты. С моей помощью, под моим чутким руководством, но ты.
— Я не могу. Я не справлюсь. У меня всякое бывало в жизни, но чтоб разрезать живого человека… Благодарю покорно.
— Макс, больше некому. Только ты сможешь это сделать. Бессмысленно препираться.
— Ладно, сначала нам надо вернуться в лагерь. Там поговорим.
Антон слишком резко дернулся вперед, возобновляя движение, и ранение вновь дало о себе знать. В глазах засверкали мириады огоньков. Он бы непременно упал, если бы Макс не продолжал его держать. Сознание постепенно покидало его, возвращаясь лишь урывками. Резкая боль в поврежденной руке превратилась в тупой ноющий зуд в районе искалеченной кисти, а ближе к локтю чувствительность и вовсе терялась. Если бы не вовремя наложенный жгут, он мог бы умереть еще до возвращения Максима. А так еще оставалась возможность уцепиться за жизнь, побороться с костлявой старухой. Поэтому, стиснув зубы, опершись на своего спутника, Антон переставлял ноги, левую за правой, затем снова левую, и снова правую, и шел. Самым плохим было то, что начался озноб. От физических усилий лоб его покрылся испариной, а тело тряслось от холода. Пару раз врач пытался остановиться и просто сесть на землю. Так хотелось просто присесть и отдохнуть. И глаза закрывались сами собой, а сознание позволяло себе уплывать в неведомые дали. Он бы дорого сейчас дал, чтобы просто сомкнуть глаза, позволяя Морфею увлечь себя в царство забытья. Равнодушный асфальт манил его к себе, зовя прилечь… всего на минуту… а затем снова вставать и продолжать путь… Только где-то в глубине сознания Антон понимал, что, единожды позволив себе подобную слабость, он уже не сможет подняться на ноги.
Вероятно, Максим хорошо это понимал, продолжая тащить его практически на себе, пыхтя от натуги, имея возможность лишь мотать головой, чтобы смахнуть капли пота, норовившие попасть в глаза. Он уже практически нес парня на себе, чувствуя, что через минуту-другую сам лишится чувств. Но метр за метром они продвигались все дальше. Максу стало казаться, что время остановилось, и они просто идут по бесконечной дороге, и конца и края не будет их пути. Его язык высох и стал наощупь шершавым как наждачная бумага. Он проводило им по потрескавшимся губам, но не ощущал ни малейшей влаги. Тяжелая одышка во весь голос вопила обо всех сигаретах, выкуренных им за последние месяцы. Ему казалось, что в легких у него разведен огонь, и пламя все сильнее разгорается, грозя поджарить его изнутри.
Наконец, в нескольких сотнях метров впереди он смутно разглядел ту самую заправку, на которой группа путешественников заночевала. Оставалось последнее усилие. Максим должен был предпринять последнее усилие. С яростным рыком он приподнял врача, на этот раз точно находящегося без сознания, и пронес его несколько десятков метров. Но это усилие дорого ему далось, на большее сил уже не осталось. Аккуратно прислонив Антона к дереву у обочины, Макс просто уселся рядом и закрыл глаза.
— Все, пришли, — устало прошептал он, — больше шагу не могу ступить.
Находящийся без сознания Антон, застонал и попытался встать. Максим положил ему руку на лоб и тут же отдернул. Лоб врача был очень горячим, и, судя по его внешнему виду, его снедала лихорадка. Надо было продолжать путь, тем более они уже почти дошли. Если заправка не была оптическим обманом, миражом в пустыне, то до лагеря оставалось не более полукилометра. И их во что бы то ни стало необходимо было пройти. Макс со стоном поднялся на ноги. И тут же опустился обратно на асфальт. Сил больше не осталось.
Нашел их Крис, случайно оказавшийся на почтительном отдалении от лагеря. А оказавшись поблизости, он учуял уже знакомый запах его нового хозяина и прибежал, радостно виляя хвостом. Подбежав, он несколько раз лизнул мужчине руку и звонко гавкнул. Макс открыл глаза и улыбнулся.
— А, это ты, псина, — голос словно доносился до него со стороны. — А я уж думал, ты меня бросил.
Крис внимательно посмотрел на человека и звонко гавкнул. Затем его челюсти мягко сомкнулись на руке человека, и он потянул его за собой. Максим словно воочию видел пародию на недавнее нападение волков в городе. Только на этот раз, в жесте собаки не было ничего злобного или коварного. Крис просто тянул его к другим людям, стараясь при этом не поранить.
— Нет, Крис, — Максим с усилием отдернул руку, — лучше вернись в лагерь и позови кого-нибудь.
