Барышня залилась краской. Джейк перевел взгляд на компаньона.
— Ложись.
М.Р. грохнулся на пол.
— Ну и что это за конвульсии? — поинтересовался Джейк свысока.
Дюк поднял голову.
— Ну, так повешенный же!
— Ляг как следует, как порядочный невинно убиенный. Вот, теперь хорошо.
Джейк на карачках обошел «убитого», обводя его силуэт мелом. Потом достал из кармана банку красных чернил и как следует побрызгал.
— Вот теперь все. По-моему, кровавое убийство удалось. Компаньон, как тебе?
— Шикарно! — ответил Дюк с пола и сделал на всякий случай лицо, по которому сразу было ясно: человек умер в страшных мучениях.
Джейк оперся о косяк, тронул веревку, чтобы закачалась, и провозгласил:
— Добро пожаловать в «Передвижной музей-аукцион «Знаменательные вещи»«! У нас вы можете купить самые жуткие в стране сувениры, каждый из которых либо принадлежал известному преступнику, либо знаменитости, либо оберегает от бед и приносит удачу разными способами!
М.Р. вскочил как раз, чтобы под аплодисменты посетителей принять эффектную позу рядом с компаньоном.
— Получилось, — шепнул на ухо Джейк.
— Сейчас! — тоже шепотом отозвался компаньон и продолжил:
— Веревка повешенного принесет вам удачу, рубашка утопленника обережет дом от грозы, чулок падшей женщины поможет обрести семейное счастье, и так далее, и тому подобное! Только три дня! Заходите, не пожалеете!
— «Рубашка» младенца есть? — полюбопытствовал молодой еще человек в форме морского офицера.
— «Рубашку» младенца продали вчера, по дороге, председателю филантропического общества! — не задумываясь, ответил Джейк. — Он собирается в морское путешествие. В Копакобану.
М.Р. слегка струсил. Он слыхом не слыхивал ни о каком таком обществе в Санта-Кларе.
Но тут повернулся какой-то весь из себя, с орлиным носом, благоухающий жасминовой водой. Сердито сверкнул черными глазами, рявкнул длинное по-испански, и выскочил вон, даже на улице продолжая потрясать тросточкой и ругаться.
— Я бы на его месте тоже все отрицал, — вздохнул Д.Э. — Всетаки ответственное лицо. Неудобно.
— Лот номер один! Шиньон из волос Мэри Келли — знаменитой жертвы Джека-Потрошителя! Начальная цена пятьдесят центов… шестьдесят… семьдесят центов. Семьдесят центов раз, семьдесят центов два, семь… девяносто? Отлично, господин в золотых очках! Девяносто центов раз, девяносто — два… девяносто центов… продано!
Деревянный кухонный молоток заправски стукнул три раза.
— Это что такое? — тихо спросили рядом.
Джейк, у которого аж за ушами вздрогнуло, поднял глаза. Перед ним, заправив руки за белый форменный ремень, стоял полицейский.
— М-музей-аукцион «Знаменательные вещи»! — сказал Д.Э. и постарался улыбнуться. — Самые жуткие в стране сувениры, кажд…
— Я про вот это!
Рука в белой перчатке указала на следы.
— Это? — невинно переспросил Джейк. — Реклама!
— Убрать!
— Сэр! — Джейк чуть не навытяжку встал. — Мы же уезжаем послезавтра! Мы все уберем! Ну разрешите оставить, правда уберем!
Полисмен проследил тяжелым взглядом цепочку следов — они обрывались у самого стола с экспонатами. Оценил полумрак с красными занавесками и отпечаток кровавых пальцев на витрине. Обернулся. Полюбовался на петлю в дверях, в которую как раз сунул голову какой-то развеселившийся посетитель.
— Смотри мне! — буркнул он, и, развернувшись на каблуках, ушел.
— Простите, здесь что, кого-то убили?
В помещение заглянула унылая очкастая дама в синей шляпе.
— Ну конечно, мэм! — Д.Э. нахально улыбнулся. — Видите, уже полиция расследование ведет. Входите, входите, сейчас подберем для вас что-нибудь подходящее!
Дама поправила очки пальцем.
— В каком смысле «подходящее»?
Д.Э. повторил.
— Мракобесие, — сказала дама таким тоном, что искатель приключений почувствовал желание опустить глаза в пол и вытереть ладони о брюки.
— Мэм, — спросил он, — вы учительница?
— Не заговаривайте мне зубы. Сплошное мракобесие.
— Может быть, мэм, — не стал спорить Джейк. — Зато смешно.
— Ничего смешного, — отрезала дама и брезгливо ткнула пальцем в прокопченую табачным дымом картинку в раме, изображающую бульдога в очках и с трубкой. — Заверните мне это.
— Двадцать… двадцать пять центов, мэм, — пробормотал Джейк, начисто забыв, что вообще-то является аукционером.
Он постоял, глядя, как посетительница заталкивает покупку в сумку.
— Знаете, мэм, возьмите его в подарок. Мы зовем его Капитан Бабридж. Двадцать лет в кают- компании висел. Говорили, что он приносит китобою удачу. Капитан, когда на него смотрел, улыбался, как крокодил. В такие дни команде меньше доставалось.
Торг, доставлявший и продавцу и покупателям не меньше впечатлений, чем экспонаты со всеми своими подозрительными историями, прекратился. Воцарилась тишина. Все, обернувшись, смотрели на даму в очках. Дама перестала хохотать, поправила свои очки, и, пробормотав благодарность, торопливо вышла на улицу. Д.Э. тоже смутился, покинул свой пост у дверей и занял место компаньона.
— Сколько ты с нее содрал? — спросил на ухо довольный Дюк.
— Не обеднеем, — пробормотал незадачливый торговец редкостями. — Скандальная тетка, пожертвовал во имя репутации заведения.
Но не успел Д.Э. возобновить торги, как с улицы послышалась ругань. Дребезжащий тонкий голос грозил «этого так не оставить», «привлечь власти», и требовал немедленного расследования. Джейк прочистил горло.
— Трубка знаменитого Конан Дойля!
Глиняная трубка была знаменита, пожалуй, только тем, что точно такие же имелись в каждом доме от родного Вермонта Д.Э. Саммерса до дальних берегов Аляски. Поэтому компаньоны поскромничали и назначили начальной ценой всего-то тридцать цен…
— Где полисмен? — надрывались снаружи. — Ах! Мы такие маленькие, что нас можно безнаказанно размазывать по мостовой. Надо полагать, это будет не столь значительным событием, чтобы хоть кто- нибудь заметил. Подождать? Чего мне ждать, любезнейший, следующей мерзости? А я уверен, что это было умышленно! Злоумышленно! И я настаиваю на расследовании! Полисмен, не делайте вид, что меня плохо слышно, уж тут-то вы промахнетесь!
Густой баритон, в котором мешались смущение и раздражение, отозвался, что хотел бы получить возможность составить протокол, и что-то там еще, уже тише и не так разборчиво.
— Не делайте из меня идиота! — закричал опять тот же голос. — Я вам только что рассказал все, от начала и до конца! Почему я должен повторять одно и то же триста тридцать четыре раза? Почему я все время должен чего-то ждать? Меня, обратите на это внимание, никто не ждет, на мне сорок пять человек труппы, и никому из них не интересно, чем занят директор, когда представление уже началось!
