людскими пороками, с которыми ему пришлось столкнуться. Вынужден жить с тяжелыми воспоминаниями о собственных утратах и тех преступлениях, свидетелем которых он являлся. Нести какое-то тяжкое бремя, связанное с именем Марии, кем бы ни была эта женщина.
Несколько мгновений Кэтлин стояла в две-прижав руку к груди, словно пытаясь унять сердцебиение. И смотрела, просто смотрела на Эм Джи, видя, что его волосы утратили блеск, щеки ввалились, что лежит он в неестественной позе, боясь пошевелиться и вызвать очередной приступ боли.
Она вновь ощутила тяжесть тела, лежавшего совсем недавно в ее объятиях, и ту радость, которую испытывала всякий раз, когда ей удавалось нащупать его пульс.
Волнующую, необъяснимую радость при виде улыбки Эм Джи, проснувшегося и обнаружившего, что она лежит рядом…
Опасные воспоминания, напрасные эмоции! Но они не исчезали, напротив, разгорались все ярче угрожая выйти из-под контроля. Нашептывая обещания, ни одному из которых не суждено было сбыться.
Так простояла Кэтлин несколько минут, потом подошла и поправила одеяло бережно укрыв им спящего. Она подняла коробку с гримом и положила на тумбочку из тикового дерева Нагнулась и осторожно, боясь разбудить, убрала прядь волос, упавшую ему на глаза.
Побережье окутал туман. Стонали морские чайки, кричали бакланы. Прибой беспокойно бился о скалы. Но девушка не замечала этого. Она видела только непосильную тяжесть, которую жизнь взвалила на плечи одного человека. Этого было достаточно чтобы заставить мужчину заплакать. Этого было достаточно, чтобы заставить женщину полюбить.
— Будь ты проклят, — прошептала она, тяжело вздохнув. — Будь ты проклят за то, что вошел в мою жизнь…
А затем она покинула спальню, так и не увидев, что Эм Джи открыл глаза.
— Где вы взяли грибы?
— Это же просто консервы.
Эм Джи мечтательно улыбнулся.
— После того как месяц добываешь себе еду в мусорных бачках, к консервам начинаешь относиться с большим уважением.
Кэтлин отложила нож и вилку.
— Вы что, правда копались в бачках для мусора?
Занятый дымящейся на тарелке едой, Эм Джи только махнул рукой.
— От людей не укроется, если ты единственный во всем парке будешь сидеть с пакетом от Макдональдса.
Опять выглянуло солнце. Под его лучами засверкала вода, по небу поплыли легкие золотистые облака. Картина, о которой можно только мечтать. Но Кэтлин не обратила на нее никакого внимания.
— Почему?
Он удивленно поднял глаза.
— Я думал, это и так ясно. Потому что больше ни у кого такого пакета не было бы.
Она метнула на Тобина сердитый взгляд.
— Я не о том. Почему именно вы каждой бочке затычка? Стал бы этим заниматься кто-нибудь другой?
— Наверное, нет. Похоже, сейчас редко даже у кого из наших можно встретить убежденность в собственной правоте.
— А как же ваши другие маски и обличья? Например, Билл Питерсон. Неужели вы так вживаетесь в образ, что практически сливаетесь со своим героем?
— Каждой клеточкой. Клиент должен доверять тебе больше, чем родной матери, иначе пиши пропало. Билл представляется дизайнером и меняет имена, как перчатки. У него есть яхта, жена, любовница и домашняя игуана по кличке Сай.
Эм Джи отрезал очередной кусок сочного бифштекса и с видимым удовольствием отправил его вслед за предыдущими, чем посрамил отличный аппетит своей собеседницы. Он уже выпил почти полчайника чаю. Девушка видела, как к нему возвращается былая энергия. Это изумляло ее. И слегка расстраивало.
— А Майкл Тобин? — спросила она. — Кто он такой?
На секунду ей показалось, что Эм Джи готов ответить. Он нахмурился, глаза его потемнели, движения слегка замедлились. Но внезапно он посмотрел на нее и усмехнулся.
— Это было так давно, что я уже и не помню, — отшутился он.
У Кэтлин больно сжалось сердце.
И тут с девушкой во второй раз случилось такое, чего с ней никогда не бывало прежде: она забыла о еде.
— Расскажите мне о нем, — настойчиво попросила она.
Эм Джи поднял бровь.
— Я ведь уже рассказывал. Разве вы не помните? Мать, детство, Техас…
— Ну а взрослый Эм Джи? Наверное, у вас есть что-то, кроме коробки с гримом и кассет Джимми Дина?
— Не так уж много. Я почти все время на заданиях.
— А когда нет? Куда вы идете?
Еще одна пауза. Выражение его глаз изменилось, словно облака набежали на солнце, освещавшее голубую воду бухты. Затем последовало пожатие плеч, и он снова принялся за еду.
— На новое задание.
Кэтлин поняла, что толку не добиться. Надо было убрать тарелку с его колен, уйти на кухню и оставить Эм Джи в покое. Ещё нужно поймать программу новостей и выяснить, насколько успешно идет великая охота на М. Дж. Тобина.
Но она этого не сделала. Хотя прекрасно понимала, что отрезает себе путь к отступлению.
— А ваш дом? Где он?
— Вы читали мое досье.
— Но там указан только адрес. Часто вы там бываете, или это просто явочная квартира, вроде дома бабушки Чанг?
— Зачем вам это нужно? — спросил он, в то время как в его глазах явно читалось предостережение.
Настала очередь Кэтлин пожимать плечами.
— Ну, я не знаю… — неуверенно начала она, убирая ноги под табурет, который поставила рядом с кроватью. — Просто не могу себе представить, как вы живете. Как можно вживаться в каждую роль и считать, что это совершенно нормально. Разве у вас нет места, где можно было бы укрыться? Нет человека, с которым можно было бы поделиться наболевшим? Чего-то такого, что позволяет ощутить…
Он понял ее мысль.
— Стабильность?
Кэтлин мгновенно ощетинилась, уловив в его тоне нотку сарказма.
— Да, черт возьми! Стабильность! Почему вы произносите это слово так, будто оно означает пожизненное заключение?
— Потому что для меня так оно и есть. Что за удовольствие вставать утром с постели и знать заранее, что случится дальше?
— Удовольствие? — воскликнула пораженная девушка, считавшая, что достаточно изучила его. — Вы называете удовольствием жизнь, которую вели последний месяц?
В его глазах опять вспыхнул вызов.
— Посмотрите вокруг, Кэтлин! Вспомните о людях, с которыми я встречался. Ведь я бы никогда не узнал их, если бы не ночевал на скамейке в парке у Гражданского центра.
Она не могла удержаться, чтобы не сморщить брезгливо нос.
— Знаете, я как-нибудь обойдусь без этого.
— Сноб…
