ответил на предложение раньше, чем ее похититель завершил фразу.
— Согласна, — прошептала она.
Эм Джи смерил ее насмешливым взглядом.
— Вчера вечером вы уплели в участке целую упаковку чипсов. Вы всегда столько едите?
Кэтлин предпочла не заметить издевки, прозвучавшей в его голосе.
— Обмен веществ, — только и вымолвила она под аккомпанемент пустого желудка.
Тобин возвел глаза к небу.
— Слава Богу, что я не ухаживаю за вами. Через неделю вы разорили бы меня дотла.
Девушка изобразила самую обольстительную улыбку, на которую только была способна.
— Знайте, что вам грозит, если собираетесь долго держать меня в заложниках.
Эм Джи позволил себе лишь молча покачать головой. Единственное, чего удалось добиться Кэтлин в следующие полчаса, это получить свою порцию съестного и удостоиться еще одного взлета чрезвычайно выразительных бровей, когда Тобин прикинул количество поглощенных ею калорий.
Когда он притормозил у придорожной закусочной и открыл дверцу «камаро», ему не понадобилось уговаривать девушку быть осторожной и постараться не выдать их. Она сама слегка наклонилась вперед и сделала вид, будто проверяет, подходит ли ящичек для перчаток для того, чтобы скрыть ее «новое украшение».
Когда Эм Джи снова взялся за баранку, она испустила довольное «уф-ф», как девчонка-подросток, надувающий пузыри из жевательной резинки.
Теперь она не знала, плакать ей или смеяться. По правилам хорошего тона ей полагалось помыть руки и оправить платье, но просить об этом она не решалась, представив очередную усмешку Эм Джи. Одного его оскала было бы достаточно, чтобы отпугнуть любого, не только молодую хрупкую женщину. Эта усмешка недвусмысленно говорила: «Я не какой-нибудь чудак, а самый настоящий сумасшедший».
Вот и все. Итак, они поели в рекордно короткий срок и снова пустились в путь. Правда, Кэтлин сначала довелось испытать несколько неприятных минут. Девушка решила, что огромный чизбургер весом в добрые четверть фунта достанут из сумки только тогда, когда она окончательно изойдет слюной. Слава Богу, Эм Джи догадался, что едой ее удержать гораздо легче, чем оружием, и, сунув пистолет в кармашек на дверце, вынул бутерброд правой рукой, продолжая вести машину одной левой.
Тяжесть ситуации, в которую она попала, к помешала Кэтлин ощутить блаженство от возможности утихомирить зверя, сидящего нее в желудке.
— Спасибо.
Вид у него был слегка насмешливый.
— Вы так поглядывали на наручники, словно готовы были съесть их с кетчупом.
Она на секунду замешкалась с ответом, слизывая соус с кончиков пальцев.
— Все равно ведь вы их с меня не снимете.
— Увы…
— Даже если я пообещаю не делать попыток к бегству?
Кэтлин ожидала саркастического ответа, но то, что она услышала, было куда более огорчительно.
— Не имеет значения. Все равно у меня нет ключа.
Она повернулась к нему так резко, что чуть не сломала шею.
— Что?!
Эм Джи просто пожал плечами и помахал в воздухе початым пакетиком жареной картошки.
— Если помните, я просил наручники, а не ключ.
Не следовало сразу ударяться в панику, этот человек наверняка знал, что делал. Он был профессионалом, не теряющим находчивости в самых немыслимых ситуациях. Раз все было спланировано заранее, то и с этим он должен был справиться.
Еще одно пожатие плеч. Еще один взмах пакетиком.
— Я забыл…
Тут Кэтлин занервничала.
— И что я буду делать? — чуть не взвизгнула она, моментально утратив хрупкое удовлетворение от еды. — Я не собираюсь ночевать на переднем сиденье вашей развалюхи.
На сей раз он обошелся без своих острот, поняв, что ей действительно не до смеха.
— Конечно, нет. Я сниму их моментально. Правда, самому мне пришлось делать это лишь однажды, и руки у меня были скованы за спиной…
Когда Кэтлин поняла, что вот-вот заплачет, то не на шутку разозлилась.
— Не сомневаюсь, что вы смогли бы сделать это с завязанными глазами и даже под водой, — заявила она и выпрямилась так резко, что хрустнула шея. — Так снимите их, черт побери!
Это принесло ей еще одну улыбку, смущенную и насмешливую одновременно.
— Готов держать пари, что бабушка обращается к вам не иначе, как «мисс Эрроу», — поддразнил он ее.
Текли драгоценные секунды, а она не могла найти слов для достойного ответа.
— Мистер Тобин…
Он церемонно склонил голову.
— Эм Джи. Я настаиваю.
Кэтлин сделала глубокий вздох и наконец пришла в себя.
— Я взяла ваше дело только ради Тома Брайана, — мрачно заявила она. — Потратила на него целый вечер, поверила вам и сделала все, что могла, чтобы поддержать вас. Прошу заметить, без всяких объяснений и помощи с вашей стороны.
Он согласно кивнул, не отрывая глаз от оживленного шоссе. — Это правда.
Его непоколебимость заставила Кэтлин заскрежетать зубами.
— В результате я стала заложницей, — продолжила она. — Вы заковали меня в наручники, держите под прицелом и тащите за собой целую кучу полицейских, которые, как вы сами признали, стремятся не столько спасти меня, сколько угробить вас.
Казалось, эти справедливые слова заставили Эм Джи задуматься. Он нахмурился, не успев сделать глоток из поднесенной к губам чашки с кофе, но не посмотрел в ее сторону. Создалось впечатление, что на несколько мгновений он забыл о ее существовании.
Опущенная чашка покачивалась между его коленями. Затем он поднял руку в замызганных перчатках со срезанными пальцами и потер лицо.
— О Господи, как давно я не ел… — пробормотал он.
Кэтлин не знала, кому предназначались эти слова, пока Эм Джи не обернулся к ней.
— Мне очень жаль, но вы правы, — признался он. — Среди тех, кто гонится за нами, всегда найдутся типы, которые будут рады повесить на меня еще и гибель заложника. А я, как назло, в последнее время слишком мало спал…
Кэтлин люто разозлилась. На себя.
Наверное, только сейчас она увидела истинное лицо своего похитителя. Все встало с головы на ноги. Боль и отчаяние, не имевшие ничего общего с размахиванием пистолетом и побегом из зала суда. Изнурение, которое было чем-то большим, нежели простая физическая усталость. Печаль, делавшая его аквамариновые глаза совершенно неотразимыми.
— Когда? — спросила девушка, не осознавая, что ее голос смягчился.
Он следил за дорогой.
— Когда вы в последний раз спали всю ночь напролет? — снова спросила она.
Эм Джи по-прежнему смотрел на встречные машины, словно только они и были достойны внимания. И он улыбался, но в этой улыбке читались боль и усталость.
— Накануне того дня, когда поступил на работу в Агентство по борьбе с наркотиками, — честно признался он.
— Вы не думаете, что настало время уйти оттуда?
Улыбка стала шире, печальнее и неувереннее.
— Думаю, я уже сделал это.
