Стихотворения

Хозяин звезд, и ветра зычного,
          и вьющихся дорог,
бог-виноградарь, бог коричневый,
          смеющийся мой бог,
позволь зарю в стакан мой выдавить,
          чтобы небесный хмель
понес, умчал меня за тридевять
          синеющих земель.
Я возвращусь в усадьбу отчую
          средь клеверных полей;
дом обойду, зерном попотчую
          знакомых голубей.
Дни медленные, деревенские…
          ложится жаркий свет
на скатерть и под стулья венские
          решеткой на паркет.
Там в доме с радужной верандою,
          с березой у дверей
в халате старом проваландаю
          остаток жизни сей.
Но часто, ночью, гул бессонницы
          нахлынет на постель,
тряхнет, замрет и снова тронется,
          как поезд сквозь метель.
И я тогда услышу: вспомни-ка
          рыдающий вагон
и счастье странного паломника,
          чья Мекка там, где он.
Он рад бывал, скитаясь по миру,
          озерам под луной,
вокзалам громовым и номеру
          в гостинице ночной.
О, как потянет вдруг на яркую
          чужбину, в дальний путь,
как тяжело к окну прошаркаю,
          как захочу вернуть
всё то дрожащее, весеннее,
          что плакало во мне,
и — всякой яви совершеннее —
          сон о родной стране.

4 февраля 1927

219. СНОВИДЕНЬЕ{*}

Будильнику на утро задаю
          урок, и в сумрак отпускаю,
как шар воздушный, комнату мою,
          и облегченно в сон вступаю.

Меня берет — уже во сне самом —
          как бы вторичная дремота.
Туманный стол. Сидящих за столом
          не вижу. Все мы ждем кого-то.

Фонарь карманный кто-то из гостей
          на дверь, как пистолет, наводит,
и, ростом выше и лицом светлей,
          убитый друг со смехом входит.

Я говорю без удивленья с ним
          живым и знаю, нет обмана.
Со лба его сошла, как легкий грим,
          смертельная когда-то рана.

Мы говорим. Мне весело. Но вдруг —
          заминка, странное стесненье.
Меня отводит в сторону мой друг
          и что-то шепчет в объясненье.

Но я не слышу. Длительный звонок
          на представленье созывает:
будильник повторяет свой урок,
          и день мне веки прорывает.

Лишь миг один неправильный на вид
          мир падает, как кошка, сразу
на все четыре лапы, и стоит,
          знакомый разуму и глазу.

Но, Боже мой, — когда припомнишь сон,
          случайно, днем, в чужой гостиной,
или, сверкнув, придет на память он
          пред оружейною витриной,

как благодарен силам неземным,
          что могут мертвые нам сниться.