— На свадьбу к Цыбиным понаехали гости отовсюду. Родня с городу, с деревень. В избе места не хватило. Вздумали на дворе столы поставить, хоть и дом в два этажа. Ну, жених, ихний Петька, рыжий змей, все носится вкруг богатой городской родни. Всем угождает, на невесту мало внимания. Она с деревухи взятая, мол, куда денется, нехай радуется, что честь ей оказана. Ить Цыбины на весь поселок наипервейшие богатеи. Равных им и тогда не имелось.
— А невеста из захудалых? — встряла подслеповатая Аграфена.
— Не об этом говорка. Слышьте, девоньки! Конфуз какой вышел! Уже столы накрыты, гостей позвали, пошли за невестой. Ищут, зовут, а девки нет нигде. Словно ее и не было никогда, будто приснилась она Петьке. А и спросить о ней некого. Никого из невестиной родни на свадьбу не позвали. Постыдились, погнушались бедноты. Ну и обошли их вниманьем. А тут девка пропала. Ведь вот точно была. Своими руками ее наряжали. Ох и хороша! Как картинка смотрелась. Да только где она? Какой черт ее спер, или лешаки унесли в болота? Короче, нигде ни голоса, ни звука. И только в саду на ветке увидели невестино белое платье. Ну и все прочее при нем. А самой девки след простыл.
— Обиделась она за свою родню, вот и сбежала от корявого хорька. Как же можно так забидеть ее родителев?
— Ну, гости, оно конешно, вскоре позабыли, зачем приехали. Напились и веселились без свадьбы. Им дай повод. Ну, а Петька, жених несостоявшийся, в деревню к родне намылился, чтоб там свои претензии выложить и неустойку взять. Либо опозорить их вместе с дочкой на весь окрест. Так-то и приехал к вечеру. В дом ввалился вместе с двумя другами. А там на лавках старики, да детва голожопая. На гостей во все глаза таращатся:
— Где Анна? У вас прячется? Почему она сбежала со свадьбы и опозорила всю мою семью? — спрашивает у родителев. Те ни сном, ни духом ничего не знали. Дочка их лишь через неделю объявилась. Но не одна. С парнем, с каким любилась, пришла к родителям. Старики хотели, чтоб Анка жила безбедно в богатом доме, вот и выпихнули к Петьке. А парень, прознав про то, украл ее. Пришел, смешался с гостями, вывел в сад, велел снять с плеч чужое платье и увел голубушку в свой дом. Из-под Петькиного носа украл невесту. Тот с год холостяковал. Все девки ему отказывали и смеялись до икоты над шелудивым козлом. Лишь опосля оженился. Но и до ней слух дошел.
— А как же Аннушка нынче живет?
— Худо девоньки, померла она, не разродилася первенцем. Уж такая у ней судьбина полынная, с самого изначалья не повезло.
— Зато теперь старики пужаются выдавать замуж девок поперек их воли. Нынешние еще круче наказать сумеют и жениха, и родителев. Едино плохо, нынче мужиков все меньше становится, а и живут они совсем мало.
— Ну, наш Яшка ни тот Петька, уж и не ведаем, зачем ты просказал энту басню, только теперь на кажного мужика по десятку баб приходится. За любого заскорузлого в драку промеж собой...
— Я об том сказывал, что и раней, и нонче по любовям ожениваются.
— Ой, голубчик! Всяко бывает, ты нас испроси, сколько мы от тех любовей натерпелись за свой век, аж вся душа в мозолях изболелась. Пошти всплошную вдовами пооставались. О прошлом, коль взад оглянуться, и вспомнить нечего.
— Ну, может, Яшка счастливей и чище нас! — предположила бывшая почтальонка Галина Антиповна.
— А чем это Терехин лучше? Придумали тоже! Я в запрошлом годе гнала самогонку. На всякие свои нужды запас вздумала собрать. На тебе, Яшку черти принесли. И говорит, мол, по духу определил, чем я занята. Всю самогонку в туалет вылил змей. А ведь почти полный молочный бидон собрала. Я его каталкой по спине огрела. Он же пригрозил, если увидит на базаре с самогонкой, враз в милицию и под суд отдаст. А вы его хвалите! Хорек он, кабан немытый, шелудивый пес! Пусть и у него удачу из рук вырвут! Как он обидел меня, пусть ему так воротится! — заходилась рыхлая старуха.
— Меня тож в милиции ночь продержал.
— За что? — изумились старые.
— Дед мой отчебучил. С кумом нашим так нажрался на Новый год, что с мокрыми портками еле домой приволокся. Я его в сарай вытряхнула, каб не вонял. Сама спать легла. Утром Яшка в окно барабанит. Мол, пошто над дедом изгаляешься? Почему он у тебя в сарае ни своим голосом блажит? За что изводишь человека? А ну, ослобони ево! Ну, открыли, а мой дед весь как есть в говне! От копытов и до макухи. То ли он коров обосрал, то ли они его, так и не поняла! Орет, аж ухи порвал воем. Я ему по морде. А Яшка хвать за енту руку и в милицию приволок как дебоширку и эту, как ее, садистку, во! Руку мне за спину накрутил и, ничего не слушая, в камеру пихнул, а своим ментам сказал, что я свово деда чуть в говне не порешила насмерть. Но старик на другое утро, протрезвемши приковылял за мной. Упросил Яшку меня домой выпустить. Мол, коровы орут недоеные. Так знаешь, как грозился выпуская, ежли еще такое повторится, меня с поселка на высылки сошлют. И добавил, что дед у меня ветеран войны, герой, с им бережно обходиться надо, даже с обоссавшимся. Отмыть, обсушить ево и пальцем не трогать. С тех пор мой дед, распушив хвост, хорохорится. Дескать, он в авторитете, а я дерьмо. Во, гад Яшка! Ну, зачем влез в нашу семью? Без него как хорошо жила. Стариком своим одним пальцем управляла. Теперь он в героях, а я сама всюду управляюсь!
— И все ж он у тебя имеется. Каб плохой был, не держала б, давно выперла с дому. А уж подобрать его нашлось бы кому,— поджала губы бабка, сидевшая рядом.
— О! И я про то! Мы мужуки завсегда в золотой цене были. И не моги никто нас забидеть. За кажного не то участковый, сам Сазонов вступится и любой рога в штопор закрутит, хочь вам старым иль учителке.
— Гля! И ентот дохлый петух ожил! — рассмеялись бабки и, завидев Яшку, приумолкли, тот, поздоровавшись, прошел мимо, не хотел опаздывать на свиданье.
Яшка знал, через два дня Вика уезжает в город. Практика заканчивается, девушка уже собирает свой чемодан. Времени у нее мало. Дома ждут родители. Они каждый день звонили дочке. А тут еще Лешка их напугал. Сказал, что выдает Вику замуж за своего друга, и она навсегда останется в поселке. Так что ждут ее напрасно. Пусть лучше готовятся к свадьбе. Добавил, что выдать замуж девку в таком преклонном возрасте большая удача. Что лично он никогда не женился бы на такой старухе.
— Теперь в моде «зелень», от двенадцати и до пятнадцати лет! — заявил нахально, и родители Вики, услышав от племянника эдакую дерзость, поневоле растерялись и попросили, чтобы дочка сама позвонила им как только вернется с работы. Вика не промедлила.
— Ты что? Замуж собралась? За участкового? Вика! Ты в своем уме? Это же низшая прослойка общества! В нашей семье все интеллигентные люди, без примесей и отклонений. Никакого замужества! Мы ни о чем слышать не хотим! Живо возвращайся домой! Если хочешь, чтобы между нами не возник конфликт, не задерживайся! Мы тебя ждем!
Вика пришла на свидание задумчивая, хмурая. Ее не трогало как раньше пение птиц, голоса оживающего леса. Яшку удивило, что девушка наотрез отказалась придти к нему домой, сослалась на усталость и плохое настроение. Она села поодаль от Яшки, молчала.
— Кто достал тебя, ученики или твои педики? Что случилось? От чего такая мрачная? — пытался обнять девушку, но она отодвинулась, сбросила его руку с плеча и еще ниже опустила голову.
— Вика! У тебя появился другой человек?
— Нет,— мотнула головой отрицательно.
— Ты устала от меня? Я надоел тебе?
— Не в том дело? — вздохнула подавлено.
— Какая муха укусила? Можешь сказать, что произошло?
Вика молчала.
— Когда собираешься в город?
— Завтра...
— Собиралась через два дня. Почему торопишься? Дома что-то случилось?
Девушка виновато смотрела на Яшку.
— Что-нибудь с родителями случилось?
— Нет. Все в порядке.
