матерью. Та не смирилась с молчанием молодых и понесла по поселку сплетни, одну грязнее другой. Даже в магазине показывала нижнее белье Татьяны. И ругала Федьку, что привел в семью голожопую, у какой все приданое промеж ног растет.
Естественно, что все это доходило до молодых. Люди не пощадили, не хватило ума и такта! И в семье начались ссоры.
— Ну да, мать человек недалекий. Но ты не обращай внимания, поболтает и замолчит,— уговаривал муж. Но смолчать не получалось.
Перепалки в доме становились все грубее, чаще и продолжительнее. Федор пытался примирить женщин. Но его никто не слушал. Обиды копились каждый день. И однажды Татьяна не выдержала. Ведь свекровь выбросила в помойное ведро весь ужин, сказав, что такой отравой она никогда не кормила сына.
Татьяна, потеряв терпение, влепила свекрови пощечину, назвала сволочью и дурой. Варвара выскочила на крыльцо с воплем. Она на всю улицу проклинала невестку. Татьяна, не дождавшись возвращения мужа с работы, ушла из дома.
Варвара не сказала о причине, зато о самой пощечине тарахтела до ночи:
— Не пущу в свой дом сучку! Чтоб ни ногой на мой порог не ступала. Кипятком ошпарю, топором зарублю! — бесновалась баба.
— Привел шалаву, какая родную мать со свету сживает. Не ждала от тебя, сынок, что на старости приведешь эдакую змею.
— Мам, ты кого хочешь достанешь! — не соглашался Федька.
— Выходит, она права и меня надо бить по морде?— возмущалась Варя.
— Ну, зачем крайности? Я против драк!
— Так вот и я говорю, после такого не смей даже думать о примирении. Ушла и все на том! Перо ей в задницу! Вздумаешь ее воротить, выкину из дома обоих! — предупредила сына жестко. Тот понял, мать не уговорить. Она обиды помнила годами.
Федор после ухода жены уже не спешил домой. Понимая, что Татьяна не вернется в его семью, он после работы шел с мужиками в пивнушку и заливал свое горе до позднего вечера. Домой приходил «на рогах». Он не слышал брани и упреков матери и не видел ее, даже себя не помнил. Валился в постель одетым и, обняв вместо жены подушку, засыпал в горьком забытьи. А во сне видел Татьяну, и болела мужичья душа, скулила выброшенным щенком, и до утра шептали воспаленные губы:
— Танюшка! Девочка моя родная! Как я тебя люблю!
Услышав это, Варвара хватала все, что попадало под руку, и колотила спящего сына, крича до хрипоты:
— Ты мою убивцу любишь? Пошел вон отсель, шелудивый пес! Чтоб мои глаза тебя, окаянного, не видели!
Федька вскакивал, выпучив глаза, и, даже не заглянув на кухню, вылетал из дома пулей.
— Ты хоть позавтракал? — спрашивали друзья.
— Ага! Каталкой! — ругал мать.
— Помирись с Танькой! Снимите квартиру и живите, как люди.
— Мамаша такого не переживет, умрет, не выдержит,— отвечал мужикам.
— Ни черта ей не сделается! Первую неделю побрешет, а потом утихнет и смирится. Еще какой лапушкой станет. На хвосте плясать перед вами будет!
— Это не о нашей. Она особая! Любому не то хвост, голову откусит.
— Да будет тебе ее бояться! Ты ж мужик!
— А она мамка! — вступался за Варвару.
Федьке навсегда запомнилось как его мать, застукав своего мужа с любовницей, ухватила того за шиворот, забросила в угол дома, измесила в котлету и выкинула в окно. Тот долго валялся во дворе, Варвара не подошла, даже не глянула, живой ли он? И человек навсегда уполз из собственного дома, радуясь тому, что остался жить. Он понял, любимых так не бьют, не выбрасывают из окон, как мусор. Значит, он не нужен в семье. А коли так, возвращаться не за чем. Он лишний. И человек за все годы не сделал ни одной попытки к примирению. Вскоре завел другую семью, там тоже появились дети. Он растил их заботливо, оберегая от невзгод и неприятностей.
Федька с завистью смотрел, как он водит детей в школу, встречает их после занятий. О Феде так не заботились. У тех детей были велосипеды, у него даже самоката не имелось. Мать отказалась от алиментов, а он от притязаний к дому.
Даже через двадцать лет после развода эти двое не здоровались. Варвара так и не простила бывшего мужа и всегда называла шелудивым кобелем. Никогда не говорила о нем ничего доброго, и ни разу не пожалела о разводе.
Федька никогда не видел ее с мужчиной. Она попросту вычеркнула их из своей жизни, считая недостойным для себя связываться с козлами. Варвара всю жизнь работала на обувной фабрике и получала хорошие деньги. В доме и в огороде у нее всегда был полный порядок. Холодильник никогда не пустовал. Еда постоянно была приготовлена. Но Федька никогда не видел и не знал тепла от матери. Расставшись с отцом, она словно окаменела к сыну. Обида на мужика частично легла и на Федьку Они жили вместе как два квартиранта, вынужденные терпеть друг друга поневоле.
Варвара была трудягой, никогда не сидела сложа руки, не знала ни выходных, ни праздников. Она не признавала и не имела ни подруг, ни друзей. Не поважала родню. Варвара жила по-своему, дорожа независимостью и одиночеством, ни от кого не прятала глаза, считая, что ей стыдиться нечего. О ней в поселке молчали сплетники. Да и что скажешь о той, какую все называли кобылой Буденного, какая кроме работы не знала ничего. О ней даже соседи ничего не могли сказать, ни плохого, ни хорошего. Они попросту не общались с Варей. Та никогда не приглашала, и сама ни к кому не приходила.
Иным рос Федька. Отсутствие материнского тепла он компенсировал оравой мальчишек со всей улицы. Они были его друзьями, с ними, пока мать на работе, он не расставался. Варвара, вернувшись домой, колотила сына за беспорядок и грязь, за опустошенный холодильник, грозила выкинуть из дома как отца. Федька эту угрозу помнил всегда и затаил обиду на мать.
Варвара давно забыла угрозу, а сын ее помнил. Он перестал водить в дом друзей, сказав им все честно, и теперь вместе с ними до позднего вечера пропадал на улицах. Он дружил со всеми. Его знал и любил поселок. С ним дружил и Яшка Терехин. Они были ровесниками, вместе закончили школу, и только после этого их пути разошлись. Федька после службы в армии пошел в чернорабочие. Учиться дальше не стал. И только Яшка знал тому истинную причину. Федька не хотел попасть в новую зависимость от матери. Он устал от ее упреков и унижений.
Варвара даже не предполагала, что сын может обижаться на нее. Ведь она не привела ему отчима, никогда не выпивала и не курила, не приводила бабьи компании. В доме всегда был порядок, еды хватало с избытком. То, что сын пошел работать, считала правильным. Вот и она, обычная работница обувной фабрики с семилетним образованием, получала в четыре раза больше дипломированных. Так к чему этот институт? Да теперь за него еще и платить нужно. А сколько времени пройдет зря?
Нет, Варвара не отговаривала, но и не советовала. Она молча согласилась с сыном и похвалила про себя:
— Состоялся из тебя мужик...
Федьку мать не спрашивала, кем он хочет стать, когда вырастет? Лишь бы был хорошим человеком, никого не обижал и себя умел бы защитить. Коль руки есть, и голова на плечах имеется, себя завсегда прокормит, кем бы ни был. Мы люди простые, с неба звезды не хватаем, думала баба, уверенная в своей правоте.
С сыном Варвара виделась два раза в день, утром перед уходом на работу, и вечером, по возвращении. Коррективы в их жизнь внесла Татьяна, и Варвара не простила ей этого вторжения в их мир и жизнь. Она возненавидела невестку за болтливость, любовь к побрякушкам и тряпкам, к постоянной музыке, какую Татьяна включала на всю громкость.
Варвара слышала ее даже в конце огорода. Ее стало трясти от вида невестки, баба уже не могла сидеть с нею за одним столом и дышать под общей крышей.
Когда Татьяна ударила Варю, баба могла разнести ее в куски. И сделала б это, не дрогнув. Но та
