Дэйлхауз запротестовал:
— Я и не имел это в виду. Просто у него такой характер — все принимать в штыки.
— Ладно, забудь,— посоветовал Капелюшников.— У него дружки — эти крабы, пусть они и заботятся о его настроении.
— Этого я не понимаю, Каппи. Кринпиты едва не убили его.
— Да, как получилось, что эти крипы таскают на себе по джунглям пакистанского сахиба?
— Я не могу это объяснить,— угрюмо сказал Бойн.— Хотя не могу сказать, что это мне нравится. Помните первого кринпита, которого мы принесли сюда? Его звали Шарн-игон. Он ненавидит всех людей. Его подруга погибла при первом контакте с Пипами, и он теперь хочет мстить. Он взбунтовал всех кринпитов поблизости, и мы не можем наладить с ними контакт. Я предполагаю, что он считает, что Пипы достаточно наказаны, и он хочет помочь им наказать нас. Так что будущее мне представляется в весьма мрачном свете.
Он шел с ними к взлетной полосе, но избегал встречаться взглядом с ними. И то, что он говорил, скорее походило на монолог, чем на разговор.
Капелюшников примирительно сказал:
— Эй, Бойн, ты на что-то в обиде?
— Я? Почему? — Но Бойн не посмотрел на русского.
Капелюшников посмотрел на своих товарищей, затем снова обратился к Бойну.
— Ты знаешь, что мы оба члены великого братства пилотов, почему мы должны ссориться друг с другом?
— Да я не о тебе лично,— сказал Бойн— Я бы дал съесть себе ползадницы, если бы таил злобу против тебя. И мне хотелось бы говорить более открыто о том, чем мы здесь занимаемся.
— Но мы делаем одно дело,— вступил в разговор Дэйлхауз.— Так сказал Понтефакт. И мы должны делиться информацией.
— Да, у Понти правильные идеи. Но их можно истолковывать двояко. Вы ведь тоже не сказали о своих маленьких шалостях. Например, о том, что вы вооружили шаристов.
— Нет! Этим занимаюсь лично я, Бойн. Мы дали им немного простейшего оружия для обороны против хайхэй, воздушны акул. И это все.
— Да, но они могут применить оружие против любого. А если вспомнить случай с кораблями Пипов...
— Это был несчастный случай,— сказал Дэйлхауз.
— Да, конечно. Такой же случай, как ваш самолет...— он после некоторого колебания закрыл рот.
— Продолжай, Бойн,— потребовал Дэнни.— Что ты хотел сказать?
— Ничего. Забудь это.— Бойн оглянулся, затем быстро сказал: — Вы видите, что эта мирная конференция не принесла никакого результата. И то, как развиваются события, вселяет в меня дурные предчувствия. Местные крипы нападают на наших подземников — все это происки Пипов, я думаю. Взорвали корабли Пипов — вы говорите, это случайность, а мы думаем, что это ЦРУ. Вы дали оружие шаристам. И ваш самолет...— Он помолчал, глядя на Капелюшникова — У меня есть глаза и поэтому нет желания говорить откровенно. Может, как-нибудь в другой раз. Так что до свидания, желаю приятного полета.— Он кивнул и пошел обратно к базе.
Капелюшников, сдвинув брови, смотрел ему вслед.
— У меня тоже дурные предчувствия,— сказал он.— И относительно дорогого друга и пилота Бойна. Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов, да время не подходящее.
— Мне бы хотелось побольше узнать, для чего они используют подземников,— сказал Дэйлхауз.— И, честно говоря, мне несколько неприятно, что на нас возлагают ответственность за случай с кораблями Пипов. Ты думаешь, это может быть правдой?
Капелюшников задумчиво посмотрел на него.
— Ты очень хороший парень, Дэнни,— сказал он.— Но ты не умеешь удивляться. Вот, например, тебе не странно, что у Гризи есть взлетная полоса, которая совсем не нужна геликоптеру?
— Да? Я не обратил на это внимания,— признал Дэнни.
— А я обратил. Так же как Бойн обратил внимание на бомбовый люк в нашем самолете. Вы с Гашей тоже видели его и только спросили, зачем это, для какой цели? А когда пилот видит такую штуку, он сразу спрашивает себя, зачем в самолете, предназначенном для научных исследований, бомбовый люк?
В тридцати метрах под взлетной полосой Мать др-Сии проснулась от запаха цианида, слишком слабого, чтобы быть опасным и достаточно сильного, чтобы не оставить его без внимания. Снова эти Панцирные дьяволы.
Она властно позвала дежурного члена семьи. Им оказался т-Вихр, малорослый подземник, в обязанности которого входило удовлетворять потребности Матери, когда она просыпается.
Сейчас в ее выводке было семеро — все самцы, и ни один из них не походил ни размером, ни силой, ни умом на их отца. Внезапно она рассердилась.
— Воду,— приказала она хриплым рычанием.— И пищу. И кого-нибудь, чтобы почистить меня.
Т-Вихр сказал покорно:
— Здесь только я, Мать Семьи. Я быстро принесу пищу и все сделаю, пока ты ешь.
— Почему никого нет?
— Все на обучении у Новых Дьяволов. Они приказали, чтобы были все.
Мать Семьи презрительно фыркнула, но она была не очень раздражена этим обстоятельством. Т- Вихр вернулся с пищей. Это были только тюберы и раковина с водой. Но в придачу к этому он принес еще немного свежих листьев и фруктов с Поверхности.
— Дали или взял? — подозрительно принюхиваясь спросила она.
— Это подарки от Новых Дьяволов, Мать Семьи,— извинился молодой самец.
Она снова фыркнула. Но зелень была вкусной, а она голодна. Все съев, она опорожнила свой желудок в раковину, которую т-Вихр закрыл.
— Будут еще поручения, Мать Семьи? — спросил он, вылизывая ее мех возле заднего проходного отверстия.
— Нет. Иди.
Он коснулся ее носа и, извиваясь, уполз, чтобы освободить раковину в камере гниения. Следующий член семьи смешает дефекалии с растительной массой, и эта смесь будет перегнивать для того, чтобы в будущем послужить удобрением для выращивания тюберов.
Несмотря ни на что, т-Вихр был хорошим ребенком. Вскоре она расстанется с ним, когда выводок подрастет, заматереет, и каждый начнет свою жизнь. Это время совсем близко. При каждом ее пробуждении вымя становится все меньше и тверже. Взрослые самцы знали это тоже, и она нередко чувствовала, как они забираются в ее гнездо, чтобы коснуться носом ее ануса, проверить, насколько она близка к совокуплению. Только вчера самец с ногами в шрамах спросил ее:
— Что тебе захочется в следующий раз? Раковину кринпита? Живого Летающего Дьявола? Голову Нового Дьявола?
— Твою собственную голову,— ответила она раздраженно.
Он рассмеялся и уполз, но он вернулся. И нельзя сказать, что мысли о нем были неприятны Матери. Ее сестра совокуплялась с этим самцом два выводка назад. Прекрасное потомство — две самки. И сестра сказала, что он неутомим при совокуплении. Что же, совокупление — это долг каждой самки, но оно вдвойне приятнее, если самец положит перед тобой хороший дар.
Слабые отдаленные раскаты заставили ее вздрогнуть. Опять Новые Дьяволы. Раньше такие раскаты и вибрация земли означали, что наверху сильная буря, или упало большое дерево. А теперь Новые Дьяволы срывают холмы, взрывают скалы, и трудно доверяться в такой обстановке своим чувствам. Она поползла вдоль стен своей камеры, принюхиваясь, ощупывая, все ли в порядке, все ли на своем месте. Органы вкуса, обоняния и осязания был главными в ее жизни, Др-Ши ощущала свет, но не нуждалась в нем. Для ее народа глаза были лишь придатком, которым пользовались, поднимаясь на поверхность. Да и там они не был необходимостью, так как из-за плотных облаков и постоянного полумрака все равно не было ничего
