В кварталах дальних и печальных

надменный и веселый Б.Б.Р.,
безвкусицей что счел бы, например,
порезать вены бритвой безопасной.

1997

Элегия («Беременной я повстречал тебя…»)

Беременной я повстречал тебя
почти случайно. «Вова» протрубя,
твой бравый спутник протянул мне руку
с расплывшейся наколкой «Вова Л.».
Башкою ощутив тупую скуку,
я улыбнулся, шире, чем умел.

Да это ж проза, — возмутитесь вы, —
и предурная. Скверная, увы,
друзья мои. Но я искал то слово
поэзии, что убивает мрак.
В картину мира вписываясь, Вова
пошел к менту прикуривать, мудак.

«Ты замуж вышла, Оля? Я не знал».
Над зданьем думы ветер колыхал
огромный флаг. Рекламный щит с ковбоем
торчал вдали, отбрасывая тень
на Ленина чугунного, под коим
валялась прошлогодняя сирень.

…Мы целовались тут лет пять назад,
и пялился какой-то азиат
на нас с тобой, целующихся, тупо
и похотливо — что поделать, хам!
Прожектора ночного диско-клуба
гуляли по зеленым облакам.

1997

1998

Толстой плюс

Вы помните, как удивлялся Пьер, предсмертные выслушивая речи обидчика? Перевернулся мир мгновенно в голове его. Короче, он      думал умиленно: как он мил…
невероятно… как это… жестоко… Тот, умирая, с Богом говорил словами,
сохраненными для Бога. И это были нежности слова, слова любви,
прощения, прощанья.
Не дай Вам бог произнести заранее, из скуки, эти важные слова. Перед толпой — особенно. Он (Он) ревнив, конечно, но не в этом дело.
Открывшимся — от рифмы Вам поклон — сочувствуют —
тут пропуск — слишком смело.
Берете роль, разучиваете. Сначала — ощущение неволи.
Чужой пиджак топорщится в локте. Привыкните. Чтоб быть на высоте,
не выходите за пределы роли,
бессмыслицы, таинственного ряда,
как страшный элемент, входящий в ряд
с периодом полураспада
15000000 лет подряд.

1998, январь

Расклад

Витюра раскурил окурок хмуро.
Завернута в бумагу арматура.
Сегодня ночью (выплюнул окурок)
мы месим чурок.

Алена смотрит на меня влюбленно.
Как в кинофильме, мы стоим у клена,
Головушка к головушке склонена:
Борис — Алена.

Но мне пора, зовет меня Витюра.
Завернута в бумагу арматура.
Мы исчезаем, легкие как тени,