В кварталах дальних и печальных

идёт по улице солдат.
Вослед солдату из-за шторки
в окошко девушка глядит.

…Я многого не видел в жизни.
Но не кому-нибудь назло
я не служил своей отчизне,
а просто мне не повезло.

Меня не били по печёнкам,
не просыпался я в поту.
И не ждала меня девчонка,
Учащаяся ПТУ.

И вообще меня не ждали,
поскольку я не уезжал.
Решал двойные интегралы
и вычислял факториал.

Глядел в окно на снег и лужи,
опять на лужи и на снег.
И никому я не был нужен,
презренный штатский человек.

Но если подойдут с вопросом:
«Где ты служил?» Скажу: «Сынок!
Морфлот. Сопляк, я был матросом».
И мне поверят, видит Бог.

1997

«…В аллее городского сада…»

…В аллее городского сада
сказала, бантик теребя:
«Я не люблю тебя, когда ты
такой, Борис». А я тебя —
увы, увы — люблю, любую.
Целую ручку на ветру.
Сорвал фиалку голубую,
поскольку завтра я умру.

1997

«В белом поле был пепельный бал…»

«В белом поле был пепельный бал…»[33] —
вслух читал, у гостей напиваясь,
перед сном как молитву шептал,
а теперь и не вспомнить, признаюсь.

Над великой рекой постою,
где алеет закат, догорая.
Вы вошли слишком просто в мою
жизнь — играючи и умирая.

Навязали свои дневники,
письма, комплексы, ветви сирени.
За моею спиной у реки
вы толпитесь, печальные тени.

Уходите, вы слышите гул —
вроде грохота, грома, раската.
Может быть, и меня полоснул
тонким лезвием лучик заката.

Не один ещё юный кретин
вам доверит грошовое горе.
Вот и всё, я побуду один,
Александр, Иннокентий, Георгий[34].

1997

«…Кто тебе приснился? Ежик?!..»

И. К.[35]