Девушка нахмурилась, когда к ней подошла очередная приятельница Рейни.
— Привет, я слышала, это благодаря тебе Рейни так чудесно выглядит. Дашь визитку?
Вечеринка проходила без особого шика или помпы, однако было весело. Друзья Рейни представляли собой пеструю смесь: местные старожилы, определяющие светскую жизнь острова; выпускники университета, приехавшие из города; хиппи, журналисты, бизнесмены, преподаватели. Пришел даже один баскетболист-профессионал. Гости непринужденно общались друг с другом, и Уэсли отлично проводила время. Иногда она поглядывала на мигрирующего по комнате Уильяма, который не только развлекался, но и, без сомнения, завязывал полезные знакомства. Уэсли пыталась делать то же самое. Рейни говорила, что пригласила Лану, но та пока еще не показывалась. Уэсли так и не удалось связаться с подругой. Она оставила сообщения на мобильном телефоне, городском автоответчике Ланы и автоответчике Элинор, но безрезультатно.
Уэсли отхлебнула имбирного эля и кивнула даме, с которой встречалась в прошлом году на вечеринке в доме Элинор. Женщина, едва улыбнувшись в ответ, прошла мимо девушки и ухватилась за локоть известного врача Чарльза Хантлина Третьего. Уэсли усмехнулась при мысли, что год назад подобное пренебрежение ранило бы ее до глубины души. А сейчас ей просто наплевать. Уэсли решила пойти поискать Уильяма и вдруг услышала знакомый смех.
Когда же она пришла, недоумевала Уэсли. Лана стояла в противоположном конце комнаты в окружении трех девушек. Она ничуть не изменилась; по-прежнему безупречно одета; волосы разлетаются, когда она, смеясь, запрокидывает голову. Уэсли подошла к их компании.
— Лана, когда ты пришла?
Лана сперва смутилась, но тут же нашлась:
— Да только что. Как поживаешь?
— Я тебе столько раз звонила! Ты что, не получила моих сообщений?
Приятельницы Ланы отвернулись и стали разговаривать между собой.
— Уэс, мне просто было некогда. Я ездила за границу, потом вернулась — в общем, хлопот выше крыши, — холодно объяснила Лана.
— Я знаю, что тебе было некогда. И мне тоже, но ты, по крайней мере, могла бы перезвонить.
Лана вздохнула:
— Ладно. Наверное, могла бы. Но ты-то какова! — Она улыбнулась так, как улыбалась всегда, когда собиралась сказать гадость. — Да-а, проделана большая работа.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросила Уэсли, начиная узнавать прежнюю Лану.
— Ну… Ты одета как надо. Вокруг красивые люди. И попала ты сюда без посторонней помощи. Разве не о такой жизни ты всегда мечтала?
— Извини? — Уэсли не могла поверить своим ушам. А она-то думала, что Лана изменилась!
— Тебя все любят, — язвительно заметила Лана. — Рейни и ее подруги-разведенки — все хотят видеть тебя на своих вечеринках. Ты просто нарасхват.
Боль и гнев бурлили в груди Уэсли.
— Лана, — сказала она тихо, но твердо, — знаешь, что я сейчас поняла?
Лана вопросительно посмотрела на нее.
— Ты несчастный, очень несчастный человек. Надеюсь, ты справишься со всеми своими проблемами, и я желаю тебе самого хорошего в жизни. И конечно, спасибо тебе за то, что показала мне, каким должен быть настоящий друг, а каким нет. Пока.
Уэсли пошла через комнату к Уильяму.
— Давай уйдем. В твою гостиницу или куда-нибудь еще, — попросила девушка.
— Почему? Что случилось?
— Мне просто надо на какое-то время убраться отсюда.
Уильям уговорил ее прогуляться по темным до черноты улицам острова.
Они держались за руки и молча ступали по тихим тротуарам. Всего одиннадцать вечера, а машин на дорогах уже почти не было. Теплая, тихая ночь. Запах моря. Подняв глаза к небу, Уэсли увидела звезды.
— Я не понимаю ее, — с сожалением сказала девушка. — Я никогда не встречала таких, как она. Я сделала все, что в моих силах. Теперь — хватит.
— Я давно знаю Лану, и это ее обычная манера поведения. Уэсли, ты тут ни при чем.
— В том-то и дело, Уильям. Сейчас я все понимаю, но долгое время думала, что смогу ее изменить, проявив достаточно терпения. Что где-то в глубине прячется другая Лана, которая… которая относится к людям с большим состраданием.
— Ты не можешь отвечать за других, Уэс. Ты отвечаешь только за одного человека — за себя, — возразил Уильям, когда они подходили к гавани.
Молодые люди сели на скамейку, по-прежнему держась за руки в черноте ночи.
— Она разговаривала со мной, как с грязью.
Несмотря на то что я ухаживала за ней после аварии… — Уэсли замолчала. Лана не должна портить их с Уильямом вечер. Не стоит она того.
И так много времени упущено. — Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложила девушка.
— Хорошо, — согласился Уильям и обнял ее. — Например, о том, чего хочешь ты.
— Чего я хочу?
— Да. Ты. Чего ты хочешь?
Уэсли попыталась сообразить, что он имеет в виду.
— От жизни?
— От жизни.
Ее сердце заколотилось. Она не была готова к такому вопросу.
— Мне нравится, что ты задумалась, — пошутил Уильям.
— Ну, я хочу счастья. Как и все остальные. Хочу быть счастливой. Я… я хочу иметь работу, которая приносит мне удовлетворение… и достаток. Разве не все этого хотят? — «Куда он клонит?» — гадала она.
— Да, практически все, — признал Уильям и добавил: — А как насчет другой составляющей счастья? Любви?
«A-а, поняла, — подумала Уэсли. — Не надо слишком широко открывать ему душу, но нужно показать, что я чувствую».
— Я хочу видеть рядом с собой кого-то, с кем мне легко и кому можно доверять. Кто заставит меня радоваться тому, какая я есть на самом деле, даже если я вспотела и на ногах у меня кроссовки. — Она засмеялась, увидев, как он поднял бровь. — Да, он должен боготворить землю, по которой я ступаю.
— Боготворить? — переспросил он, поворачиваясь к ней.
— Боготворить, — улыбнулась она.
— Легко. — Уильям обхватил ладонями лицо девушки и прижался губами к ее губам.
А потом она отстранилась:
— А ты? Чего хочешь ты?
Он поднял глаза к небу:
— Мне нужна добрая девушка. А еще милая. И умная. И красивая. — Уильям повернулся к ней. — Чтобы я знал: на нее всегда можно во всем положиться. И чтобы мне никогда не приходилось ей врать, потому что она будет в меня верить, даже если я в чем-то дам маху. — Он виновато улыбнулся. — Список можно еще долго продолжать. Как видишь, я как следует обдумал этот вопрос.
Уэсли кивнула:
— Жаль, что я не могу сказать то же самое. Мне нравится считать себя прагматичной, уравновешенной особой. Однако, когда дело доходит до отношений, я обычно забываю о здравом смысле и мною руководят одни эмоции. И такой подход себя не оправдал.
— Эмоции — это не так уж плохо, — возразил Уильям.
— Да. Но иногда они заслоняют реальное положение дел. Однако я учусь. Уже многому научилась.
— Чему же?
