что творчеством нашим так долго питался.
Я нищий, слепец, я брожу по дорогам
в стране попрошаек, мышей и помоек.
Но верю: с тобой мы здесь встретимся с Богом
и ноги ему мы слезами омоем.
Мы тронем руками далекое эхо,
найдем тайный ход к неизвестной вселенной,
споем и попляшем… Вот будет потехой –
расстаться с Землей нашей, грешной и бренной.
Какое везенье, что я тебя встретил!
Но только тот праздник убил кто-то третий.
Остались на память лишь горечь и пепел,
да краски стихов твоих – горстка соцветий.
Александр Блок
Александр Блок
1.
Из тьмы веков, стоящих за спиною,
окутанный в мистический туман,
выходит Блок, чтоб рядом встать со мною,
постигнув боль моих душевных ран.
Строг, молчалив, как был еще при жизни,
задумчив, замкнут, в том же сюртуке.
Что хочет он найти в своей отчизне?
Что видит там, в забытом далеке?
Он знал, что годы вихрем отбушуют
и станет мир весь из машин и войн.
Душа опять проводит дни впустую,
как принято в России испокон.
Он чувствовал, какие дни настанут:
'Земные силы оскудеют вдруг'…
И мглой свинцовой небосвод затянут.
И выпал меч из ослабевших рук.
Молчит, молчит загадочно и странно,
а я не вижу, что скрывает мрак.
Так что же ждет нас в синеве туманной,
какой незримо ты подашь мне знак?
Тут он сказал негромко, что – 'мгновенья
пройдут и канут в темные века.
И мы увидим новые виденья.
Но будет с нами старая тоска'.
2.
Я беспечно со всеми по жизни шагал,
был такой же, как люди вокруг.
Ты единственный был для меня идеал,-
мой учитель и преданный друг.
Ты однажды сказал: помни – время придёт,
страх и гнев воцарятся в сердцах.
Будет бедность, работа всю ночь напролёт,
отблеск горя в уставших глазах.
Я смеялся, не верил, не слышал тебя,
что там жалобный ветер наплёл…
И себя не жалея, и юность губя,
лишь закусками баловал стол.
Час пришел – с гулом рухнул ослабленный строй,
не доживший до светлой зари.
И в туман лживых слов повели за собой
те, кто чёрен как ночь, был внутри.
Кто кричал, кто смеялся, кто плакал навзрыд,
кто-то дрогнул и сдался легко.
Были те, кто забыли про совесть и стыд
и взлетели, увы, высоко.
Только были напрасны усилия те,
все попытки покинуть тюрьму.
И пришел новый бог, – на зеленом холсте,
поклоняться все стали ему.
Тут я вспомнил тебя и вернулся опять
к нашей дружбе, забытой давно.
Надоело бояться и нет, что терять.
Всё сгорело и в поле темно.
Ты опять повторил мне: терпи и молчи.
Всё свершится в положенный срок.
