прозевали.
— Слушай, а куда ты пистолеты дел?
— Ночью отдал. «Се коу джай».
— ??
— Солдату.
— А как твоя должность звучит?
— Я «Фу шан шу». Руководитель обособленного направления.
— Круто!
— Да. А для иностранца вообще непосильно. Если бы Ли сяньшен не создал триаду
нового типа то давно бы уже в Россию вернулся.
— Ностальгия?
— Есть, конечно, но не сильно. В прошлом году все-таки заставил маму с сестрой в
гости приехать. Нынче ты появился.
В его голосе я неожиданно услышал теплоту и махнул рукой на свои рассуждения.
«Будь что будет, — решил я, — Здесь, как и везде, всё зависит от тебя самого.
Ошибешься, на кого потом пенять?»
— Ли сяньшен в тебе сильно заинтересован, — заговорил Колька, — Задание ты
исполнил на ура. Не суетился. Когда ко мне «на буксир» попал, тоже не киксовал и
с дурными идеями не лез. Школа, Миха, видна сразу. Будь на твоем месте человек
без опыта, Ли сяньшен это бы сразу просек. А раз уж в гости позвал, значит, есть
у него по твою душу особое мнение. Будешь теперь свою организацию представлять,
которая тебя как переговорщика отправила, — добавил он подмигнув.
— Коля, — наклонился я к его уху, — А когда мы о стремном разговаривали, нас
тоже слушали? Ну, о твоей доле или когда мы должность мне придумывали.
— Слушали, но не слышали, — одними губами ответил он, — Я же иногда аппарат в
карман убирал, или микрофон зажимал.
Я промолчал — думать было не о чем.
Появилось состояние собственного островка.
Старая жизнь оставалась где-то на другом материке и все больше приобретала
нереальные, или даже сказочные черты.
Пришла мысль, что, возможно, прожитый мною отрезок времени, от детства по
сегодняшний день — подготовка именно к этой ситуации.
Неожиданно ощутил часовой механизм, способный перевернуть планету с ног на
голову. Он отсчитывал время, и завязанные с ним детали шоу готовились проявиться
каждая в свое время.
Странное состояние посеянное в единственном разговоре Джоновичем росло и
походило, что запущенный им алгоритм упал на благодатную почву. Мой внутренний «координатор»
все чаще отбрасывал на задний план мысли о семье или прошлой жизни.
С другой стороны я был к этому готов. Хотя старый Птахин что втайне гордился
своими эзотерическими достижениями или необычными возможностями позволяющими
обыгрывать окружающий мир казался с новых сегодняшних позиций ребенком.
«Скорее всего малыш вырос», — решил я понимая, что и это утверждение не совсем
верно. Что уж там мои внутренние составляющие поймали в разговоре с Джоновичем,
было неясно, но «авантюрист» явно что-то озадаченно переваривал.
На вокзал «Колун» прибыли через пятьдесят минут.
В дороге почти не разговаривали.
Колька рассматривал пролетающие за окном картинки, а я обдумывал инструкции.
«Значит не суетиться и не частить. С Ли сяньшен общаться уважительно, с
достоинством. Остальное по ситуации».
Мне, конечно, не сильно хотелось ехать в «пасть к дракону», как Колька, шутя,
называл офис триады, но назад дороги теперь не было.
Узел продолжал затягиваться.
Я вспомнил истории товарища о прочих сетях, неподчиненных «системе», и невольно
«поймал» на тонком уровне состояние полного одиночества.
«Хозяин» мира дядюшка Чжао в моем воображении оказался наездником, оседлавшим
дикую трехголовую тварь. Она хищно шипела, открывая свои зловонные пасти, но
покорно притихала при каждом рывке импровизированной уздечки.
— Ко мне поедем, — произнес в воздух Колька, оторвавшись от окна, — Ли сяньшен я
думаю, сразу к себе не позовет.
Но оказалось иначе и на перроне нас встретили. Пара китайцев с бесстрастными
лицами забрали чемоданы и после нескольких Колькиных фраз растворились в толпе.
Среди встречающих оказался и вагонный соглядатай. Он неожиданно крепко обнял
моего спутника.
— Знакомься, Миха, — представил мне его Коля, — Это мой товарищ Дэн Тин.
Я вспомнил его инструкции и задумался, надо ли пожимать протянутую мне руку.
— Давай жми, — бодрил товарищ, — Тин всего год как из Краслага. Освободился
после пятилетней «командировки», так что у него теперь все по-русски…
Рука моего «соглядатая» оказалась твердой как рельса.
— Приятана, — хлопнул он еще меня по плечу, — Молодец, Миса, Ли сяньшен доволна.
«И этот туда же, — проскочила в голове мыслишка, но оказалось, мой бунтующий
характер уже подчинилтся ситуации, — В конце концов, никто не знает, зачем я
здесь на самом деле, — рассуждал я, нащупывая в нагрудном кармане Серегину
флэшку, — Интересно, решусь я применить её или нет?»
Вместе с моими тайными рассуждениями, мы уселись в машину и теперь перемещались
теперь в потоках транспорта.
Город создавал странное впечатление. Небоскребы стояли иногда так тесно, что я
невольно ощутил себя Гулливером в стране великанов. Лица жителей казались в
своей массе озабоченными. В другом Китае или в том же Бангкоке атмосфера была
повеселей.
Несколько раз видел странные кучки народу. Колька пояснил, что это очередь в
банк, а потом показал еще несколько «скаковых контор». Оказалось, скачки в
Гонконге самое популярное развлечение.
Поразили и двухэтажные трамваи, неспешно перемещавшиеся в общем потоке.
Неожиданно я уловил пульс города. Такое ощущение приходило нечасто.
Первый раз — в Советском Ленинграде, затем во Владивостоке и еще раз в Гаване.
«Теперь Гонконг», — улыбнулся я.
Разрозненная картина складывалась. В ней гармонично устроились Колькины истории,
собственные впечатления.
Зашевелилась, наконец-то моя авантюрная половинка, но оказалась она какой-то
озадаченный и угрюмый.
«Гонконг», — радовался я картинкам за окном.
— Гонконг, — сварливо ворчал «авантюрист» явно набираясь запала.
Но мои сомнения невзирая на неопознанные сомнения улетучивались уступая место
уверенности в собственных силах.
«Молодец Джонович, — радовался я последнему ликбезу перед отъездом, — Сомнения
сейчас ни к чему».
Старая жизнь с каждым поворотом улицы становилась все менее значимой и даже «авантюрист»
