случайные люди, никто не знает о том, что мы с Птицей идем к консервам, никто не предупредит «Братство» о попытке взломать «мешок». И, как бы ни сложились дела у военных, если мы попадем в «мешок» и уничтожим его, открытые нами территории смогут стать плацдармом для более мощного удара по позициям сектантов. Горбунов предупредит военных о возможном «падении купола» уже после того, как мы войдем внутрь.
– Сдается мне, твоему Горбунову такой план сами вояки и нашептали, – усмехнулся Крюк. – Просто свели до минимума вероятность утечки информации. Только я не пойму, почему на это дело подпрягли тебя, ты что, самый крутой Уокер в своем отделении? Можно было найти человечка более знакомого с Зоной, а то стреляешь ты хорошо, а в Зоне салага салагой.
– Мэг была моей женой. Незадолго до ее последнего задания мы расстались, но я ее по-прежнему люблю. Я не мог отказаться. А со стороны это выглядело вполне объяснимо: я ушел со службы, даже если бы меня и засекли в Зоне знакомые, все выглядело бы совершенно естественно. Да ты и сам знаешь, что в Зоне легко вычисляют засланных спецов. Чтобы не привлечь лишнего внимания, надо быть в Зоне новичком.
– А зачем тебе Птица? Ты что, сам не сможешь сломать стену?
– ДП – сложный и очень ценный прибор, с ним надо уметь обращаться. К тому же разрушить консервы не так просто – срезать кристалл должен профессионал. В общем, мы решили, что Птица должен пойти со мной.
– Значит, вы с вашим боссом решили поиграть в героев: ты сколачиваешь небольшой маневренный отряд, доходишь до Припяти, открываешь консервы и запускаешь в них военных?
– Военные ничего не знают, – упрямо повторил Серый, – иначе теряется всякий смысл в моем тайном проникновении. Их подключат, когда мы снимем консервы.
– Макс, ты грезил о «поле артефактов»? Так вот, они тебе не светят, вояки все заберут себе. Тебя накололи, как салапета!
– Макс, все не так, – поспешил оправдаться Серый. – Если «поле артефактов» существует, лагерь готов заплатить за него полную стоимость, правда, как за оптовую покупку. Но это все равно большие деньги. Горбунов обещал расплатиться с теми, кто будет мне помогать, а его словам можно верить.
– Поверь, Макс, Горбунов честный человек! – подтвердил Птица. – Он никогда не нарушит своего обещания.
– Те, кто оказался в «мешке», не смогли дойти до кристалла. Почему до него должны дойти вы? – спросил Крюк.
– Возможно, их и было всего двое, по крайней мере, во сне видно только двоих. При этом Монгол не был даже военным старателем, всего лишь спецом. – Привел очередной довод Птица. – Мэг умеет разве что немного стрелять. У них было мало шансов. А нас пятеро, у нас все может получиться.
В возникшей тишине прямо под домом утробно зарычал кровосос, его нюх уловил запах человечины, но атаковать забаррикадировавшихся людей он справедливо посчитал рискованным. Серый нарушил тишину первым:
– Макс, если по-честному, то ты не обязан лезть внутрь. Это наша война, ты честно помог мне, я тебе благодарен за все. Насчет «поля артефактов» мы уже все сказали, ты получишь его полную стоимость, это я тебе гарантирую. В остальном – решай сам. Ты можешь отказаться.
Макс подумал совсем немного. Собственно, и думать-то было не о чем, он подписал контракт с Доктором, просто Серый пока об этом не знал.
– Я не могу отказаться, – ответил он. – Доктор заплатил мне за то, чтоб я вошел в консервы вместе с вами.
– Ладно, – перебил его Крюк, – у Макса на то, чтобы лезть в консервы, свои причины, Дану теперь, наверное, не до выбора, выхода у него, можно сказать, нет – без вас он в Зоне никому не нужен. Но вам-то самим это зачем? На «поле артефактов» вы, я вижу, не претендуете, что тогда? Не медаль же вы хотите получить?
– Я хочу узнать, что стало с моей женой, – ответил Серый.
– А мне нужен кристалл, – сказал умник. – Для меня это путь вверх по карьерной лестнице. К тому же мне не меньше, чем Серому, дорога Мэг, она была членом моей команды до последнего дня. Так что…
– Ну хорошо, – согласился Крюк после некоторой паузы, – а Санитар? Ты-то кто такой? Тебе-то что за дело?
– Вот-вот, – подхватил Макс. – Ты уж извини, брат, но свалился ты нам, как снег на голову, а ведь, сдается мне, что эта наша вылазка именно с тебя началась. Доктор от тебя узнал, что мы в «мешок» собираемся.
– С чего бы? – искренне удивился Санитар. – Я сам о вас вчера первый раз в жизни услышал.
– Может быть, – согласился Макс, – но Доктор порой судьбу человека на год вперед видит, да ты и сам об этом лучше меня знаешь. Через твои глаза он про нас узнал, ясное дело. Вот сам посуди. Он тебя, как вылечил, два месяца при себе держал, ждал, пока тебе с нами по пути будет, да и у нас без его помощи ничего не сложилось бы. Это он меня сподобил за Серым к «мешку» идти, и, что проводника мы найдем, он нам сказал. Помнишь, Серый?
– Помню. Еще и передать ему кое-что велел. Как там, Макс?
– «Передай своему проводнику, чтобы, когда он не будет знать, стрелять или нет, поступал вопреки здравому смыслу», – припомнил старатель. – Запомнишь, Крюк? Доктор зазря предупреждать не будет.
– Постараюсь, – усмехнулся тот.
– Вот и выходит, – продолжил Макс, – что Док заранее знал, что Серый в Зону придет и что мы все вместе на станцию попремся. Выходит, по одному с нами делу ты путь держишь. Давай рассказывай, каким боком ты к нам «припека».
Санитар усмехнулся одними губами, вылил в себя рюмку и занюхал рукавом. Крюк выжидающе смотрел на него, впрочем, как и Макс с Даном. Они ждали ответа.
– Я – ее брат, – спокойно выговорил Санитар. – Я приехал сюда, чтобы ее спасти. Записался по в контрактники охранять периметр. Собирался побольше разузнать про Машу, а потом, если будет нужно, уйти в Зону, но во время выброса случайно оказался внутри периметра. Дальше вы в принципе сами в курсе. Старатель Борода подобрал меня, раненого, и отвел к Доктору, а Доктор вызвался мне помочь. Я ведь знать не знал, что еще кому-то будет со мной по пути.
Крюк, конечно, строил разные версии, но реальность превзошла все ожидания. В другой раз он без тени сомнения решил бы, что перед ним еще один липовый претендент на наследство, но сейчас вдруг поверилось: глаза Санитара были чисты, как очи младенца. К тому же Макс, обладающий псионическим артефактом, и виду не подал, что слышит вранье, так и замер с недожеванным бутербродом во рту.
– Значит, ты и есть Алекс? – обалдело спросил Дан.
– Меня зовут Санитар, – спокойно проговорил брат. – Мое настоящее имя – Алексей, но Маша звала меня Алексом.
– Значит, ты претендуешь на наследство? – упрямо продолжал провокации Крюк.
– Наследство меня не интересует, Макс, можешь расслабиться. Я пришел спасти свою сестру.
– От кого? – Крюк, и без того выпивший немного, отставил от себя кружку с последней порцией водки.
Ситуация вроде бы распуталась, теперь было ясно, кто и зачем лезет в пекло, но некая недосказанность осталась, и, казалось, сейчас будет сказано самое главное.
– От того, что ей предстоит пройти. Она еще жива, я чувствую это.
– Как же она жива, если ты сам видел, что она погибла? – Крюк разлил остатки из бутылки и ухватил бутерброд с тушенкой. – Ведь видел?
Санитар помолчал, глянул на Птицу, потом на Серого, как будто ждал от них поддержки, но ее не последовало.
– Видел, – наконец ответил он, – я видел даже больше, чем ты думаешь. Но, главное, я постоянно вижу, как она оживает.
– Оживает? Как это?
– Вот, Птица знает. Я сон видел и там тебя. Я тебя сразу узнал. Ты с каким-то мужиком разговаривал, требовал от него организовать спасательную экспедицию, кричал, что она все еще жива.
