Сто раз метал он шишкиВ лохматого эстета…Потом пришли мальчишкиИ дачница Нинета…И даже мул сутулый,Умильно вздев головку,Из-за мимозы к стулуНатягивал веревку.Но вот завесой буройЗакат развесил свитки.Иван Билибин хмуроСложил свои пожитки.Зажал свой стул под мышкойИ по песку вдоль бораПошел в свой городишкоПоходкой командора.Не видит он покоя,Сосет его забота:Расставить под сосноюЧетыре пулемета?!Иль, взвившись в шаткой клетке(Как в штукатурном цехе),—У самой верхней веткиРаботать без помехи!..<1928>, сентябрьПариж
Это было в Булонском лесу —В марте.Воробьи щебетали в азарте,Дрозд пронесся с пушинкой в носу…Над головойШевелили пухло-густыми сережкамиТополя,Ветер пел над дорожками,И первой травойЗеленела земля.Я сидел на скамейкеОдин.А вдали, у аллейки,Лиловый стоял лимузин.Сквозь стволы — облаков ожерелие…Вдруг на дорожкеПоказалась с сиамскою кошкойОфелия…Ноги — два хрупких бокала,Глаза — два роковых василька,Губы — ветка коралла.Змеисто качались бока,С плеча развратным, рыжим каскадомСвисала лисица.Поравнялась… Окинула взглядомСтоящий вдали лимузин,Раскрыла тюльпаном свой кринолин:Садится.Сначала сиамская кошка,Как удав,Потерлась о мой равнодушный рукавИ поурчала немножко…Потом и Офелия,Ко мне повернувшись слегка,Показала конец язычка…Приворотное зелие!Глаза ее видели зорко:За липой мой лимузин.Я — седой господин,Поросячий король из Нью-Йорка.Ах, как стреляли два василька —В меня, в лимузин, в облака!Как кончик туфли волновался!Но я не сдавался…