Чтоб в даме с рыжей лисойРассеять туман,—Полез я в карманИ вынул хлеб с колбасойВ эмигрантской газете…Милые дети!Что? с ней вдруг стало!..А вдали к лимузину усталоПодошел англичанин с женойИ укатили домой.Офелия встала…Даже у кошки сиамской,По логике дамской,Засверкал раздраженьемДымно-сиреневый глаз…Ушли с презреньем,Не обернулись даже назад…Вот и весь мой рассказ…Разве я виноват?<1929>
Чуть глаза распялишь утром,Вздернув нос над простынею,Чуть лениво дрогнешь пальцемРазоспавшейся ноги,—Из нутра соседней койкиБас, пропахший никотином,Задает вопрос в пространство:«Дьявол! Где же сапоги?»Он лежит под простынею,Как утопленник, сердитый,И сдувает с носа мухуВ ожидании слуги.Но ответить не успеешь,Легкий стук — и в дверь вплываетГуттаперчевой походкойСанаторский Гавриил.Как грудным младенцам соску,Он в постель приносит кофе…Стыдно завтракать в постели,—Отказаться нету сил.Капли катятся вдоль шеи,В масле нос и подбородок…Кто бы взял меня на ручки,Спеленал и поносил?Запахнув халат, как тогу,Мой сосед с кровати вспрянул,Мыло в руку, руль налево,—И гремит по ступеням.Но, как вепрь, с горы сорвавшись,Вдруг слетит в бассейн гаремный,Так влетел он рикошетомВ умывальную для дам…Ручки дергают за ручку,Шорох бешеных сандалийИ за дверью два сопрано:«Идиот!» «Гип-по-по-там!»На веранде под балконом,Дверь заставивши скамейкой,Дамы солнечною ваннойПропекают свой загар.Наши окна над верандой…Целомудренной рукоюПрикрываю плотно ставни,—Скромность лучший Божий дар.Ведь от зрелища такогоАрхивариуса дажеМожет в дрогнувшее темяХлопнуть солнечный удар…
