Вдруг поплавок коралловыйКачнется, вздрогнет, скроется,Удилище натянется,Струной дрожит бечевочка,Душа звенит, поет…Видали вы, друзья мои,Как он добычу к берегуРукой подтянет трепетнойИ сильным взмахом вытянетИз лона светло-синегоЗаместо карпа жирногоРазмокнувший… башмак!XVIКуда от скуки спрячешься?Одни идут с отчаяньяНа диспут с словопрением:«Взгляд русских младодевочекНа будущих отцов»,Другие в виде отдыхаПредпочитают цирк.* * *Антракт. Гурьбою публикаПлывет в конюшни теплые,—По сторонам вздымаютсяПородистые головыБезмолвных лошадей…Губами деликатнымиБерут с ладоней ласковыхИскристый сахарок,Косят глазами умными,Потряхивают челками,Стучат о доски ножкамиИ просят: «Дай еще…»А сбоку, рядом с клетками,Три журналиста русскиеУ стойлища слоновьегоПриткнулись в тесноте.Слон, меланхолик дымчатый,Качал кишкою-хоботомИ с полным равнодушием,Как в сумку акушерскую,В пасть булочки совал.Индус в тюрбане огненном,Скрестивши руки тонкие,Стоял у головы.* * *Индусскою осанкоюНевольно залюбуешься,—Попов вздохнул сочувственноИ вдумчиво изрек:«Вот, братцы, раса чистая!Хоть в глупый смокинг вырядиПодобный экземпляр,—Узнаешь и без паспортаПо тонким пальцам вогнутым,По перехвату талии,По бронзовому профилю,По горделивой выправкеИ по разрезу глаз…»Но Львов с улыбкой хитроюПо-русски вдруг спросил:«Как звать тебя, почтеннейший?»«Игнатий Шаповаленко,—Ответил экземпляр.—Я в первом отделенииКовбоя представлял,Чичас для живописности,Для привлеченья публикиВ индейцах состою,А в третьем отделении,В своем природном звании,В малиновой черкесочкеС медведем я борюсь…»* * *«Довольны вашей службою?» —Спросил его Козлов.Заскреб в затылке стриженом:«Пока служу, — не жалуюсь,Хватает на харчи…Да дело, вишь ты, шаткое,—Не в моде нынче цирк.На праздниках, как видите,Сползается народишко,
