— Не имею ни малейшего представления.
Я задумался.
— Возможно, теперь все начинает сходиться. Он нечестный на руку полицейский, его жена сбывала поддельные дизайнерские сумки. Думаю, это приносило им неплохие деньги. — Я не упомянул, что, возможно, они не платили с этих доходов налоги. Как говорится, не судите, да не судимы будете.
Эдвин поджал губы.
— В правоохранительных органах могли заинтересоваться полицейским и его женой, которые торгуют поддельными товарами. Это незаконно. Не владеть подделкой, а именно изготавливать или продавать их.
— Когда в субботу утром Слокум приезжал ко мне, он выглядел сильно напуганным. Мне показалось, он решил, будто между тем телефонным разговором и гибелью его жены существует какая-то связь.
— Расскажите подробнее.
— Думаю, если бы Энн не поехала на встречу с тем, кто ей звонил, то поменяла бы лопнувшее колесо в более безопасном месте, не упала бы в воду и не умерла.
Эдвин еще сильнее поджал губы.
— Что вы на это скажете? — спросил я.
— Как вы считаете, смерть Энн Слокум вызовет подозрение у полиции?
— Не знаю.
Эдвин провел языком по зубам. Похоже, он всегда так делал, когда о чем-то серьезно задумывался.
— Глен, — осторожно начал он.
— Да, я вас слушаю.
— Вы верите в стечение обстоятельств?
— Не особенно, — признался я, понимая, к чему он клонит.
— Ваша жена погибла в аварии, обстоятельства которой, и здесь, думаю, мы сойдемся во мнениях, кажутся довольно странными. Две недели спустя ее подруга умирает в результате еще одного, не менее загадочного несчастного случая. Уверен, и это не ускользнуло от вашего внимания.
— Нет. — Я ощутил, как внутри у меня все перевернулось. Не ускользнуло. — Но, Эдвин, я не вижу возможностей использовать это умозаключение. Поймите, я лишь пытаюсь понять, что в действительности сделала Шейла и как она умерла. Что я пропустил? Как мог не почувствовать возникновение у нее подобных проблем? Господи, Эдвин, насколько мне известно, она не любила водку, но тем не менее у нее в машине нашли пустую бутылку.
Эдвин стал барабанить пальцами левой руки по крышке стола и посмотрел в сторону книжного шкафа.
— Знаете, я всегда был большим поклонником Конан Дойла. Можно даже сказать, его фанатом.
Я проследил за его взглядом, встал, подошел к книжному шкафу и стал читать названия на корешках, слегка наклонив голову. «Этюд в багровых тонах». «Приключения Шерлока Холмса». «Знак четырех».
— Очень старые книги. Можно взять?
Эдвин кивнул, я вытащил одну из книг и осторожно открыл ее.
— Это все первые издания?
— Нет. Хотя у меня есть несколько. Они упакованы и спрятаны в надежном месте. Одна книга даже подписана автором. Вы знакомы с его работами?
— Затрудняюсь ответить… возможно, читал одну повесть. Про собаку. Баскервилей, кажется? Когда был ребенком. И мы с Шейлой смотрели фильм про Шерлока Холмса. Главную роль там играл Железный человек.
Эдвин ненадолго закрыл глаза.
— Какой ужас, — проворчал он. — Но мне понравилось про Железного человека. — Он выглядел разочарованным — возможно, из-за пробелов в моем литературном образовании. А их было немало. — Глен, позвольте задать вам немного бестактный вопрос. Вы допускаете хотя бы малейшую вероятность того, чтобы Шейла могла по доброй воле выпить бутылку водки и спровоцировать аварию, в которой погибли она и еще два человека? Прекрасно осознавая, как это отразится на вас?
Я нервно сглотнул.
— Нет. Это невозможно, но все же…
— В «Знаке четырех» Холмс говорит одну фразу, мне кажется, очень правильную: «Когда вы отбросите все невозможное, то, что останется, и будет правдой, какой бы невероятной она ни казалась». Вам известно это высказывание?
— Кажется, я слышал его. Значит, вы хотите сказать, что если Шейла не могла поступить подобным образом, значит, должно существовать другое объяснение случившемуся, даже если оно выглядит совершенно нелепым?
Эдвин кивнул.
— И какое же это будет объяснение?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Но в свете последних событий, мне кажется, вам нужно серьезно об этом подумать.
Глава двадцать первая
Я как раз возвращался от Эдвина, когда мне позвонили из частной школы, куда я обращался ранее. Женщина ответила на мои вопросы по поводу оплаты за обучение (которая оказалась выше, чем я предполагал), возможности перехода Келли посреди учебного года (она существовала) и зачета ее отметок из предыдущей школы (вполне вероятно).
— И вы, конечно, знаете, что у нас пансион, — предупредила она. — Ученики живут у нас.
— Но мы из Милфорда, — объяснил я. — И Келли сможет жить дома, со мной.
— Это обязательное условие, — заявила женщина. — Мы считаем, что таким образом лучше реализовывается процесс погружения в обучение.
— В любом случае спасибо, — сказал я. Какая глупость. Если Келли в одном со мной городе, она будет жить дома. Может быть, кто-то из родителей и был бы счастлив сдать ребенка в школу и на время забыть о его существовании, но я к их числу не относился.
Я позвонил Салли и напомнил ей, что собираюсь на церемонию прощания с Энн Слокум и вряд ли появлюсь в офисе или на одном из объектов. Подъехав к школе Келли, я припарковался и пошел в администрацию уведомить о том, что забираю ее до конца дня. Сидевшая в кабинете женщина сообщила мне о возможном присутствии на церемонии еще двоих детей из школы, а также учительницы Эмили.
Келли вошла в кабинет, держа в руке небольшой конверт. Не глядя мне в глаза, она протянула его мне. Я разорвал его и прочитал записку, пока мы шли к машине.
— Что это? — спросил я. — Это от твоей учительницы?
Келли пробормотала под нос нечто напоминающее «да».
— Ты ударила еще одного ученика? Опять?
Она повернулась и посмотрела на меня. Ее глаза были красными.
— Но он назвал меня пьяницей. Вот я и задала ему. Ты еще не нашел мне новую школу?
Я положил руку ей на спину и повел через парковку.
— Поехали домой. Нам нужно переодеться.
Я был в спальне и уже в третий раз безуспешно пытался завязать галстук так, чтобы широкий конец не оказался короче узкого. Вошла Келли. На ней было простое темно-синее платье, купленное Шейлой в «Гэи», и такого же цвета колготки.
— Я нормально выгляжу?
— Замечательно. Идеально.
— Точно?
