помнила малейшие нюансы его интонации. Его жесты и мимика стояли у нее перед глазами.
Эдвин Колдуэл точно знал, что и как надо говорить. Он не постеснялся признаться, что очень любит свою Тойси. Он охотно рассказал о том, что Габриель лечила его собаку, но ни словом не обмолвился, что она же и сбила бедолагу-терьера. Также он охотно признавал, что Габриель вложила много сил и средств в этот комплекс, но задавал резонный вопрос: если человек не хотел вкладывать эти деньги, а мистер Буртон, несомненно, не собирался этого делать, иначе бы стройка была давно разморожена, почему же он должен их возвращать?
— Мы понимаем, — вещал Колдуэл, — что мисс Кой понесла огромные финансовые потери, но как бы я лично ни уважал ее целеустремленность, стойкость, внутреннюю силу и ум, которым эта молодая леди не обделена, она пострадает только из-за своего промаха. Мистер Буртон понимает, что теперь цена комплекса возросла. Поэтому, как только он заключит сделку, та часть, которая будет превышать первоначальную стоимость комплекса… — тут он назвал цифру, от которой у Габриель перехватило дыхание — это было почти в два раза больше, чем заплатила она, — мистер Буртон, конечно, передаст в фонд мисс Кой излишек.
Габриель в уме быстро подсчитала, что это «пожертвование» не окупит и пятой части средств, которые она вложила.
Но заключительная часть речи Колдуэла окончательно лишила Габриель какой-либо надежды:
— Конечно, потерять дело, которому отдал столько сил, тяжело. Но мисс Кой — сильная молодая леди, она сможет пережить эту потерю. К тому же у нее теперь есть очень полезный опыт. И я думаю, не пройдет и года, как в нашем городе все же появится комплекс, о котором мечтала мисс Кой.
За эти слова Габриель была готова растерзать Колдуэла прямо в зале суда. Он представил дело так, что она, молоденькая энтузиастка, получив по носу за собственную глупость, сможет еще раз все начать с нуля.
Габриель знала, что попробует еще раз. Но теперь ее шансы на успех, которые и так были невысоки, находились где-то ниже нулевой отметки. Не один нормальный человек теперь не захочет иметь с ней дело. А уж после выступления ее адвоката — тем более.
Мистер Вамбах решил применить тактику самобичевания. Хотел, чтобы Габриель прилюдно признала свою ошибку, попросила у всех прощения, умоляя вернуть вложенные деньги. Под конец он пообещал, что впредь мисс Кой всегда будет консультироваться с людьми, которые понимают в подобных делах, например, с мистером Буртоном.
Габриель была готова провалиться сквозь землю после этих слов. Советоваться с мистером Буртоном! Да она же убьет его, если им случится оказаться рядом! Она считала себя достаточно умной, чтобы самостоятельно решать все возникающие вопросы. Тем более что на ее месте обманулся бы каждый!
Габриель подала заявление в полицию, и ей сообщили, что отличить документы поддельные от документов настоящих практически невозможно. Это смогли сделать только эксперты с помощью специального оборудования. Габриель понимала, что ни один советчик ей не помог бы. В конце концов, шайка умудрилась обмануть не только ее! Почему же все теперь говорят о ее глупости? Разве государственные служащие не допустили той же ошибки, что и она? Получается, что ошиблись многие, а отвечать должна одна Габриель.
Она никогда не думала об этом мире как о добром и справедливом. Но предполагала, что иногда, если есть желание, можно добиться правды. Увы, оказалось, что и судья, и представители коммерческих фирм, общественных организаций, которые выделяли ей средства и присутствовали на судебном заседании, предпочитают найти одного виноватого, в данном случае ее, и устроить ему публичную порку.
Лично Габриель предпочла бы, чтобы раскрутили весь клубок. Чтобы в суде ее адвокат говорил, что ни один человек, оказавшись на ее месте, не смог бы отличить настоящие документы от фальшивок, что ошибалась не одна Габриель.
Но ей предложили только встать на колени и прилюдно покаяться в своих грехах. Тогда, быть может, ей бы дали второй шанс. А вот этого Габриель делать не собиралась. Тем более что прекрасно понимала, будет она каяться или не будет, все равно ей больше никто не даст и доллара. Она сегодня проиграла все. Так зачем же унижаться?
Лучше бы пошла в казино, подумала обреченно Габриель, там, по крайней мере, у меня шансы были бы повыше. И я верю в свою удачу. А тут все они собрались, заранее зная, каким будет решение. Вот даже судья и не подумала всерьез отнестись к предоставленным мной документам. Она даже не посмотрела, за какую сумму я купила участок! А ведь его оценивали независимые эксперты! Она сразу же и безоговорочно поверила этому проходимцу Колдуэлу! Все же он умеет произвести впечатление на женщину. Мне уж точно этого не дано! Если бы родители знали, как мне тяжело придется, они бы никогда не радовались тому, что я такая хорошенькая. Габриель скривилась как от зубной боли. Мужчины видят во мне только пустоголовую блондиночку. Женщины, даже если им уже поздно и думать о мужчинах, — соперницу. Можно подумать, мне нужен чей-то муж! Они считают, что таким, как я, место в гостиной шикарного дома, где бы муж содержал меня, как редкую собачку. Баловал и демонстрировал на выставках. А для меня это было бы высшим достижением в жизни! Какой бред!
Габриель передернула точеными плечами. Она не гнушалась воспользоваться своей привлекательностью, если это могло принести пользу. Но чаще всего симпатичное лицо и стройная фигура способствовали возникновению новых проблем.
Еще в школе ей приходилось доказывать всем учителям, что и она что-то может и умеет. Как только в классе появлялся новый учитель, Габриель приходилось уделять урокам как можно больше времени. Ведь ответы, за которые остальным ставили «А», для нее оценивались максимум на «В», а чаще на «С». Она работала, много работала. Когда сдавали тесты в колледж, Габриель набрала высший бал. Но у педагогов сразу же возникло подозрение, что с тестированием не все чисто. Допрос, который ей учинили, был унизительным, но Габриель с честью выдержала это испытание. Она должна была поступить в колледж, а потому не могла позволить себе устроить скандал. Это потом на вручении дипломов о ней отзывались в самых восторженных тонах. Но и это было противно Габриель, потому что большинство говорило что-то вроде: «Это же надо, какая очаровательная девушка, и такая умная!».
Вот и сейчас история повторилась. Она уже устала доказывать всем и каждому, что цвет волос и ум никак не связаны. Кажется, в родном городе ей вновь придется напрячь все силы, чтобы хоть кто-то поверил в нее.
— Мисс Кой, мне это все было очень неприятно, но такова моя работа, — отвлек ее от грустных мыслей голос, который она не хотела бы слышать вообще никогда.
— Идите к черту, мистер Колдуэл! — резко ответила она.
— Моя дорогая мисс Кой, — начал он, но Габриель его прервала:
— Я не желаю с вами разговаривать. Идите принимайте поздравления!
— Я просто хотел извиниться. Вы же умная девушка и должны понимать, что это моя работа! Мне и самому было очень неприятно то, что я делал.
— Но все же делали?!
— Еще раз повторю, это моя работа. Я просто надеялся, что у вашего адвоката хватит ума доказывать, что не вы одна ошибались! Зачем вы только пригласили мистера Вамбаха! Еще когда я проходил у него практику, старичок уже выживал из ума потихоньку!
— А где я могла найти хоть какого-то защитника при условии, что он, скорее всего, вообще ничего не получит за свою работу?
Эдвин заметно смутился.
— Попросили бы Джима…
— Мистер Сонти и так был слишком добр ко мне. И потом, я не могла себе позволить устраивать соревнование между друзьями. Это было бы глупо и недостойно!
— Ага, а натравливать на меня коллегию адвокатов, значит, достойно?
— По крайней мере, не глупо, — парировала Габриель. — Все мы мстим, как можем. И, надо заметить, я переплюнуть вас не смогла. Вы просто мило поболтали, а я лишилась дела всей своей жизни!
— Ну уж прямо! Вы еще молоды, и не все потеряно.
— Вы сами-то верите в то, что говорите? — иронично поинтересовалась Габриель.
Эдвин пожал плечами.
