Ароматы кофе

не прошло до сих пор. В такие минуты Эмили вовсе не ощущает себя той хрупкой женщиной, какой видит ее Артур. В такие минуты ей все еще хочется разыскать этого тупого, никчемного, самовлюбленного юнца и кулаком в кровь разбить ему нос.

Выборы совпадают с возвращением тысяч солдат из Южной Африки. Правительство консерваторов устраивает один парад победы за другим. Порой трудно отличить избирательный ажиотаж от парадных церемоний.

Консерваторы сохраняют большинство с достаточным перевесом. После выборов Пинкер с яростью обнаруживает, что Уильям Хоуэлл, владелец «Кофе Хоуэлла» произведен в рыцари; официально — за заслуги в филантропической деятельности, но на самом деле, и это всем известно, за его финансовое подпитывание фондов партии консерваторов.

Почтеннейшие либералы сетуют, что поддержка таких вопросов, как избирательное право для женщин, лишает их постов. Они утверждают, что необходима политика, направленная на интересы избирателей, а не тех, которые по своему положению не способны отдавать голоса в поддержку партии. Пособия по болезни, пенсии, пособия по безработице — вот чем можно привлечь к себе рабочий люд.

В Лондоне Союз за право голоса для женщин удваивает свои усилия, чтобы добиться влияния. Эмили работает для Союза с тем же рвением, как и для избирательной компании Артура. У нее болезненный вид, она ужасно исхудала; но глаза все так же горят, впрочем, чем худее и бледнее она становится, тем нежней заботится о ней Артур.

Что касается Артура, то для него досада, что его партия проиграла выборы, скрашивается тем обстоятельством, что внутри его электората доля голосов в его поддержку возросла. Теперь он важная фигура среди либералов, возможно, в будущем — министр.

Настает время заняться домашними проблемами. Ему повезло, он нашел себе жену, которая составит идеальную пару министру: трудолюбивая, правильно мыслящая и, благодаря энергии своего отца, богатая. Остается только сделать официальное предложение.

Предложение делается без особого афиширования. Только так, никакого шума: они оба не склонны к помпезности. Он выводит ее на веранду Палаты общин. Вечер: бесконечное движение взад-вперед по глади реки улеглось. Артур заводит разговор, давая Эмили понять, что на этот шаг идет, все тщательно обдумав, что он как никто в высшей степени почитает святость любви, чистейшее выражение которой он видит в пожизненном союзе двух любящих сердец.

— В заключение, — говорит он, — я желал бы вашего позволения переговорить с вашим отцом, чтобы просить у него вашей руки.

— О, Артур! — говорит она. Услышанное для нее отнюдь не сюрприз: на протяжении последних недель он не скрывал своего особого отношения к ней. — Я отвечу «да» — конечно, «да».

Конечно, «да». Как может быть иначе? К браку она стремилась всегда. Она — личность Рациональная. Отступить теперь от той будущности, которую она рисовала себе, было бы весьма неразумно.

Если по истечении долгих дней у нее появятся сомнения — а сомнения у Эмили есть и сейчас, — то и тогда она воспримет их как естественные. Им обоим предстоит совершить непростой шаг, который изменит жизнь обоих. И если, когда он заговаривает о браке, порой ей кажется, что он имеет в виду что-то иное, что-то более абстрактное, и, возможно, более возвышенное, чем себе представляет она, ну что ж, она и к этому готова. Он идеалист — и Эмили это в нем больше всего восхищает.

Не любовь будет крепить их брак: скорее брак будет крепить их любовь. Она страстно верит в это, но все же не может удержаться от вопроса: что если все-таки так не случится?

Пинкер видит, что зря полагался на политиков. Если что-то требуется предпринять, пусть лучше этим займутся деловые люди. Продажи «Кофе Кастл» постоянно растут, и денег у него полно. Правда, Хоуэлл перенял его тактику, запустив в оборот и свой кофе в упаковке под названием «Высокосортный кофе с плантаций Хоуэлла», но Пинкер уверенно опережает своего соперника. Он вводит новые формы упаковки — по полфунта, по четверть фунта, и даже новый вид тары — плотно закрывающуюся жестяную коробку, в которой можно хранить молотый кофе по нескольку недель. Рекламисты из лондонской конторы Дж. Уолтера Томпсона именуют такой кофе «долговечным». Они корпят над выпуском дюжины рекламных объявлений в неделю, каждое из которых целенаправленно вдалбливает в головы покупателей, что «Кофе Кастл» — неотъемлемая часть счастливого брака. («Подавая мужу чашку этого необыкновенного кофе „Кастл“… вы создаете домашний уют!»)

Линкер долгие часы проводит в своем кабинете, планирует, выстраивает, обдумывает тактику действий.

Глава шестьдесят вторая

В целом, решила Кику, все идет как надо. Алайе приятно ходить за таким большим и уважаемым человеком, как масса Уоллис. Масса Уоллис, хоть по-прежнему говорит мало, начал снова есть, и каждый день он трудится в лесу, собирает кофе. А Тахомен каждую неделю проводит с ней по нескольку ночей, не всегда, правда, занимаясь любовью. Ведь, хоть она еще вполне молода, чтоб зачать ребенка, но, все же не настолько, чтобы слишком изнурять себя. Они просто разговаривают, обсуждают то да се, перебирают деревенские сплетни, и потом засыпают, уютно и привычно лежа в объятиях друг у друга. И хотя еще рано пока говорить, будет ли ей послан еще один ребеночек, и, конечно, еще совсем рано, чтобы узнать, останется ли ребеночек с ними или будет отозван далеко-далеко. Хотя шепот леса обнадеживал.

Однако вопрос с массой Уоллисом по-прежнему не был решен. И наконец Кику поняла, что время для этого настало. Она дождалась, когда собрался совет старейшин, чтобы обсудить деревенские дела, и тогда воздела вверх свою палку сикквее, показывая, что у нее есть что сказать.

— Сыновья женщины, дочери женщины! — начала она.

— Говори! — кивнул ей Тахомен. — Мы слушаем.

— Все вы помните, — сказала Кику, — когда пришли белые люди, саафу был нарушен. Лес пострадал, но лес умеет выжидать. Теперь поля, которые они расчищали, уже поросли кустарником и сорной травой, и деревья поднимаются вновь.

Но не думайте, что все вернется к тому, как было раньше. Уже доходят до наших ушей рассказы о других белых фермерах, что приходят в наши долины. Уже наведываются торговцы в наши края, несут продавать корзины с товаром, высматривая, что можно купить или обменять.

Лес может вырасти снова, но он не сможет защитить нас от очередного белого человека, который придет сюда и захочет повалить лес и все засадить прямыми рядами. Мы можем сказать белому человеку, что его планы не сбудутся, что дикие кабаны пожрут его всходы, а солнце иссушит его саженцы, только белый человек нас слушать не станет, потому что такова его натура.

— Что ты предлагаешь? — раздался чей-то голос. — Или ты, как та собака, лаешь, когда гиены уж и след простыл?

Кику покачала головой:

— Я как тот паук, который говорит: одну паутину порвать легко, а тысячью паутин можно связать льва. Вот что предлагаю я. Белый человек платил нам деньги за наш труд. Вместо того, чтобы самим их потратить, мы должны отдать их ему назад.

Наступила долгая тишина; жители осмысляли такое странное предложение.

— Масса Уоллис не должен здесь оставаться, — пояснила Кику. — Пока он не уйдет, не будет тут саафу. Чтобы вернуться в свою долину, ему нужны деньги — много денег. Если мы отдадим ему все то, что заработали, ему хватит.

— Но тогда у нас самих не останется денег, чтобы купить одежду или пищу нашим детям. Вся работа, которую мы проделали для белого человека, пойдет насмарку, — сказал кто-то.