закончил он.
— Ну, предательство, скидывание с горы, мёртвый брат и тому…
— Объясняет, не извиняет! Мы все претерпели мучительные превратности! Заявлю прямо, что наполовину поддался искушению бросить её на волю неотвратимого рока и подыскать службу посвежее. — Он фыркнул, засмеявшись от внезапной мысли. — Может даже у герцога Орсо!
Дэй резко вскинула взгляд. — Вы шутите.
Оно-то и вправду предназначалось в качестве остроты, ибо Кастор Морвеер не из тех людей, что единожды заключив договор бросают нанимателя. В каком-другом, а в его ремесле необходимо следовать определённым чётким нормам. Но ему показалось забавным развить тему дальше, перечисляя пункты на пальцах один за другим. — Человек, который несомненно оценит мои услуги. Человек, который подтвердил необременённость мельчайшими моральными колебаниями.
— Человек известный фактами сталкиванья своих работников с гор.
Морвеер отогнал от себя её слова. — Нельзя в принципе быть настолько глупым, чтоб доверять нанимающим отравителя типам. Отсюда следует, что он как работодатель не хуже остальных. Да просто диву даюсь, что такая мысль не пришла мне в голову раньше!
— Но… мы убили его сына.
— Бхе! Подобные препятствия обходятся с лёгкостью, когда двое людей осознают, что нужны друг другу. — Он легкомысленно отмахнулся. — Вполне достаточно проявить находчивость. Вполне легко отыскать гадкого козла отпущения и свалить вину на него.
Она медленно кивнула, твёрдо сжав губы. — Козла отпущения. Естественно.
— Гадкого. — Одним изувеченным северянином меньше — мир не обезлюдеет. Равно как и одним чокнутым заключённым, либо несносным палачом, если уж на то пошло. От такой идеи он почти что согрелся. — Но осмелюсь заметить, на данный момент на нашей шее сидит Муркатто и её бессмысленный поход за мщением. Мщение. Да неужто на всём свете существует более неподходящий, пагубный, напрасный мотив?
— Я полагала наше дело не мотивы, — отметила Дэй — а только задания и оплата.
— Правильно, моя дорогая, совершенно правильно. Любой мотив чист, раз вынуждает прибегнуть к нашим услугам. Ты, как всегда, зришь в корень вопроса, точно сам вопрос совершенно прозрачен. Что бы я без тебя делал? — Он, улыбаясь, подступил к аппарату. — Как наш процесс подготовки?
— О, я своё дело знаю.
— Хорошо. Очень хорошо. Конечно ты знаешь. Ты же училась у мастера.
Она наклонила голову. — И хорошо усвоила ваши уроки.
— Отменнейше усвоила. — Он нагнулся щёлкнуть по охладителю, наблюдая как Ларинкская эссенция медленно капает в реторту. — Приходится быть готовым с избытком ко всем и каждой неожиданностям. Первым делом убеждаться в том… — А! — Он опешив уставился на своё предплечье. Крохотное красное пятнышко набухло, становясь капелькой крови. — Что… — Дэй медленно отступила от него, с крайне напряжённым лицом. В руке она держала обработанную иглу.
— На кого-нибудь свалить вину? — огрызнулась она на него. — Козёл отпущения, значит? Нахуй, сука!
— Давай, давай, давай. — Верный снова ссал, стоя возле лошади, растопырив в стороны колени, спиной к Трясучке. — Давай, давай. Кровавые годы меня зацепили, вот что это такое.
— Может они, а может твои тёмные делишки, — произнёс Сволле.
— Я не творил ничего такого чёрного, чтоб эту фигню заработать. Чувствуешь себя, будто никогда в жизни так не приспичивало, а когда наконец высунешь наружу член, дело заканчивается стойкой в позе на ветру и так целую ве… а… а… вот она попёрла хуятинка! — Он отклонился назад, сверкая большой залысиной. Короткий всплеск, затем ещё один. И ещё. Он задвигал плечами, стряхивая капли, и снова принялся зашнуровываться.
— Уже всё? — спросил Сволле.
— А ты что хотел? — грубо ответил генерал. — Собрать струю в бутылочку? Годы зацепили меня, вот и всё. — Он пригнувшись взбежал вверх по склону, придерживая рукой, чтоб не испачкать, тяжёлый красный плащ и присел на корточки возле Трясучки. — Ну что ж. Ну что ж. То самое место?
— То самое место. — Хутор располагался в конце открытого выгона, посреди моря серых колосьев пшеницы, под серыми небесами. Блеклую зарю обляпали облака. Тусклый свет мерцал в узеньких окнах сарая, зато больше никаких признаков жизни. Трясучка медленно потёр пальцы о кисть. Раньше он толком-то и не совершал предательств. Уж точно ничего настолько вероломного — и от этого нервничал.
— Выглядит вполне мирно. — Верный неспеша провёл рукой по белой щетине. — Сволле, возьми дюжину людей и обойди с ними сбоку, не показываясь на глаза, за ту полоску деревьев. Выйдешь во фланг. Потом, если они нас увидят и побегут спасаться, добьёшь их.
— Так точно, генерал! Просто и со вкусом, да?
— Нет хуже чрезмерного планирования. Чем больше держишь в голове, тем больше просрёшь. Не мне ведь учить тебя, что просрать — это плохо? А, Сволле?
— Меня? Нет, сэр. За деревья, затем если замечу бегущих, вперёд. Прямо как у Высокого Берега.
— Только Муркатто сейчас не на нашей стороне, да?
— Верно. Тварь злоебучая.
— Эй, эй, — возразил Верный. — Чутка уважения. Раз ты хлопал в ладоши от радости, когда она побеждала, можешь похлопать ей и сейчас. Жаль, что дошло до такого, вот что я скажу. И ничего не поделаешь. Не стоит думать, что ей нельзя отдать должное.
— Верно. Прости. — Сволле призадумался на мгновение. — Уверен, что не лучше попробовать подкрасться пешком? Я, в смысле, в избу-то мы же на лошадях не въедем?
Верный окинул его долгим взглядом. — А что, пока меня не было выбрали нового генерал-капитана и им оказался ты?
— Дык, нет, знамо дело нет, просто…
— Красться не в моём духе, Сволле. Зная, как часто ты моешься, Муркатто, нахуй, верняк учует тебя прежде чем ты подберёшься за сто шагов и будет настороже. Нет, мы туда поскачем и не станем утруждать мои колени. Всегда успеется слезть, когда мы выясним обстановку. А если у неё для нас припасён сюрприз, что ж, лучше уж я буду в седле. — Он мрачно глянул в сторону Трясучки. — Тебе не нравится, малыш?
— Да нет. — Из того, что видел Трясучка, по его мнению Верный был одним из тех, кто создан хорошим Вторым, но плохим вожаком. Много твёрдости, но напрочь убито воображение. Похоже с годами он прикипел к одному и тому же способу работы и сейчас должен поступить точно так же, всё равно годится ли тот или нет. Но он не собирался высказываться. Сильному лидеру могло понравиться, если кто-то подаст ему лучшую мысль, но слабому — никогда. — Слушай, можно мне обратно мой топор?
Верный ухмыльнулся. — Конечно можно. Сразу как только я увижу мёртвое тело Муркатто. Поехали. — Он чуть не запутался в плаще, когда поворачивался к лошадям, сердито дёрнул его вверх и перекинул через плечо. — Хренова штуковина. Так и знал, что надо было взять покороче.
Трясучка, перед тем как двинуться за ним, в последний раз взглянул на хутор, покачав головой. Всё верно, нет хуже чрезмерного планирования. Но недостаток его идёт тут же следом.
Морвеер сморгнул. — Но… — Он медленно шагнул в сторону Дэй. Его щиколотка подвернулась и он плюхнулся набок, на стол, сшибая пробирку и разливая по дереву её шипучее содержимое. Он схватился рукой за горло, кожа щипала, пылала. Он уже знал то, что она наверняка сотворила и осознание сковало стылостью его жилы. Он уже знал всё, что произойдёт дальше. — Король… — выдавил он, — Ядов?
— Что же ещё? Всегда первым делом убедись.
У него свело лицо от вялой боли лёгкого прокола, и гораздо более глубокой раны горького предательства. Он закашлялся, упал на колени и простёр перед ней дрожащую ладонь. — Но…
Дэй носком туфли отбросила его руку. — Обречён на непонимание? — Её лицо налилось презрением. И даже ненавистью. Привлекательная маска послушания, обожания наконец-то спала, заодно с невинностью
