— А мне стало казаться, что это не та награда за все труды. На случай, если ты не обратила внимание — мы в гуще войны.
— Поверь мне, я знаю как выглядит война. Я прожила на ней большую часть жизни.
— Да какая нафиг разница? Я тоже. И с того, что я видел, а я видел дофига, война не то место где люди становятся лучше. Думаю, отныне мне стоит действовать по твоему.
— Выбери себе бога и воздай ему хвалу! Милости просим в реальный мир! — Однако не сказать, что она не почувстовала укол разочарования, несмотря на все свои усмешки. Монза может и давно бросила быть приличным человеком, но почему-то ей нравилась мысль, что она могла бы видеть перед собой пример. Она натянула поводья и дала лошади вольно. Повозка с грохотом остановилась позади неё. — Нам сюда.
Строение, что они с Бенной приобрели в Виссерине было старым, построенным до того, как город обзавёлся добротной стеной. Тогда всем богачам приходилось самим заботиться об охране своего имущества. Пятиярусный каменный дом-башня, с залом и конюшней сбоку, с зауженными окнами на первом этаже и бойницами высокой крыши. Башня была большой и чёрной на фоне тёмных небес, совсем другое, чудовищное существо, по сравнению с домиками из обложенного кирпичём дерева сгрудившимися вокруг неё. Она поднесла ключ к окованой двери и вдруг нахмурилась. Дверь приоткрыта на щель, свет виднелся на шершавом камне у нижнего её края. Она указала туда, приложив палец к губам.
Трясучка замахнулся здоровенным башмаком, от его пинка дверь распахнулась, содрогаясь. Дерево грохнуло с той стороны, как будто с дверь с размаху на что-то налетела и смела с пути. Монза шмыгнула туда — левая рука на рукояти меча. Кухня оказалась пуста мебелью, зато полна людьми. Неряшливые и усталые с виду, каждый из них вытаращился на неё, остолбенело и испуганно в свете дрожащей свечи. Ближайший — коренастый мужик с рукой в перевязке — в замешательстве слетел с пустой бочки и ухватился за длинную деревяшку.
— Свали! — заорал он на неё. Другой мужик в грязной крестьянкой толстовке сделал шаг навстречу, замахиваясь топориком.
Трясучка обогнул плечо Монзы, пригибаясь под притолокой, и выпрямился во весь рост, на стену позади него упала огромная тень, обнажённый тяжёлый меч блеснул, опущенный параллельно ноги северянина. — Сам свали.
Крестьянин сделал, как ему велели, испуганные глаза не отрывались от длинной железки.
— Да ты, нахрен, кто вообще?
— Я? — огрызнулась Монза. — Это мой дом, мудачёк.
— Одиннадцать их, — произнёс Дружелюбный, просачиваясь сквозь дверной проём внутрь. Наряду с двумя мужчинами здесь были две старые женщины и ещё более древний дед, весь скрюченный, он мотал заскорузлыми руками. Была женщина примерно возраста Монзы, с ребёнком на руках, рядом с ней две девочки, вполне похожие, чтобы быть близняшками, сидели и таращились большими глазами. Девушка примерно лет шестнадцати стояла у потухшего очага. Она выставила вперёд нож грубой ковки, которым потрошила рыбу, а другой рукой загораживала мальчишку, может лет так десяти, отодвигая его за своё плечо.
Просто девчонка — заслоняет младшего братика.
— Убери меч, — сказала Монза.
— А?
— Сегодня никого не убъют.
Трясучка насупил на неё густую бровь. — И кто теперь у нас оптимист?
— К счастью для вас, я купила большой дом. — Тот, с перевязанной рукой, выглядел главой семейства, поэтому она обратилась к нему. — Для всех нас найдётся место.
Он бросил свою дубинку. — Мы хуторяне с верховья долины, всего лишь ищем какое-нибудь укрытие. Здесь всё так и было, когда мы сюда зашли, мы ничего не крали. От нас ничего плохого не будет…
— Постарайся, чтоб не было. Это все из вас?
— Меня зовут Фёрли. Это моя жена…
— Как вас зовут мне без надобности. Вы сидите здесь внизу и не путаетесь под ногами. Мы разместимся наверху, в башне. Туда, наверх, вы не заходите, ясно? Вот так никому не будет плохо.
Он кивнул, его страх стал смешиваться с облегчением. — Понял.
— Дружелюбный, заведи лошадей в стойла, и убери повозку с улицы. — От этих голодных крестьянских лиц — беспомощных, слабых, нуждающихся — Монзу затошнило. Она пинком смела с дороги сломанный стул и начала подъём по петляющим во тьме ступяням, ноги одеревенели после целого дня в седле. Морвеер увязался за ней на четвёртый этаж, сразу следом Коска с Витари, сзади шла Дэй с дорожным чемоданом в руках. Морвеер нёс светильник, нижнюю часть его безрадостного лица будто макнули в лужицу света.
— Эти земледельцы для нас явная угроза, — пробурчал он. — Тем не менее, проблему легко решить. Наврядли необходимо применять Короля Ядов. Пожертвовать от щедрот буханку хлеба, конечно посыпанного пыльцой Леопардового Цветка, и они бы прекратили…
— Нет.
Он сморгнул. — Если ты намереваешься предоставить им хозяйничать внизу, я должен выразить серьёзнейший протест по…
— Протестуй. Увидишь, похеру мне или нет. Вы с Дэй можете поселиться в этой комнате. — Когда он повернулся во тьму, она выхватила светильник у него из рук. — Коска, ты будешь на втором этаже вместе с Дружелюбным. Витари, тебе кажется придётся спать одной, за дверью по соседству.
— Спать одной. — Она ногой пнула по полу отвалившийся кусок панели. — Повесть моей жизни.
— Тогда я к повозке — занесу оборудование в приют для обездоленного крестьянства имени Мясника Каприла. — Морвеер неприязненно потряс головой, поворачиваясь к ступенькам.
— Давай, — бросила ему в спину Монза. Она выждала мгновение, пока не услышала исчезающий скрип его ботинок по лестничным пролётам. Пока, не считая бесконечной, обращённой к Дружелюбному трескотни Коски далеко внизу, на этаже не наступила тишина. Затем она перешла следом за Дэй в её комнату и тихонько прикрыла дверь. — Нам надо поговорить.
Девушка уже открыла чемодан и как раз доставала оттуда ломоть хлеба.
— О чём?
— О том же самом, о чём мы говорили в Вестпорте. Твоём работодателе.
— Он из тебя жилы тянет, да?
— Только не говори, что не тянет из тебя.
— Каждый день и три года.
— По-моему начальник из него не самый удобный. — Монза шагнула ближе, следя за глазами девушки. — Рано или поздно подмастерье должна выйти из тени хозяина, если конечно хочет стать хозяйкой сама.
— Вот поэтому ты и предала Коску?
Монзе пришлось выждать миг. — Более или менее. Порой приходится рисковать. Засучить рукава и браться за дело. Но в то же время у тебя есть гораздо более веские причины, чем были у меня. — Сказано мимоходом, как будто всё очевидно.
Пришла очередь Дэй приостановиться. — Какие причины?
Монза притворилась удивлённой. — Ну как же… конечно потому, что рано или поздно Морвеер предаст меня и переметнётся к Орсо. — Она, естественно, не была в этом уверена, но настало время защитить себя от самой возможности.
— Неужели? — Дэй больше не улыбалась.
— Ему не нравится, как я веду дела.
— Кто сказал, что мне нравится как ты ведёшь дела?
— Не видишь что-ли? — Дэй только сузила глаза, в этот раз позабыв про еду в руке. — Если он уйдёт к Орсо, ему нужно будет на кого-то свалить вину. За Арио. На козла отпущения. — Теперь она поняла о чём речь. — Нет, — повысила она голос. — Я нужна ему.
— Сколько ты пробыла с ним? Три года, так ты сказала? А до этого он как справлялся, а? Сколько у него было ассистентов, как ты думаешь? Не видишь что-ли — как много их сейчас с нами?
