Агаи пожал плечами, перехватил поудобнее бурдюк и заявил:
— Но разве не правильнее было бы сказать — 'заботливой матерью'?
Сначала во мне поднялось раздражение.
Опять лезет не в свое дело, умник! Берется судить, что правильно, а что — нет.
Но потом я призадумался, что было бы важнее для
Ответ пришел фактически сразу, и я процедил сквозь зубы:
— Да, ошибся. Надо было сказать — любящей.
На это заявление маг лишь состроил огорченное лицо. Да и хорошо, что промолчал: не его собачье дело копаться в моей душе, я сам стараюсь в нее лишний раз не заглядывать.
До заката еще оставалось два часа, и чтобы не ломать раньше времени заклинание невидимости, мы решили немного поспать в ближайшей к лагерю роще. Не отдохнем, конечно, толком, но по-другому сегодня не получится — лишние сутки промедления могут обернуться неприятностями.
Я плотно закутался в плащ — с севера дул холодный ветер, предвестник надвигающейся непогоды — и спрятался за столетним дубом. Сквозь облысевшие кроны деревьев просвечивало бледное осеннее небо, оно на глазах затягивалось черными тучами, кажется, снеговыми.
Плохо. Если погода не изменится, не миновать нам метели и свежего снега в горах. А он может серьезно оттянуть приятную встречу с домашним уютом. Если, конечно, можно примерить слово 'уют' к замку нежити. До Пустоши осталось всего полперехода, а до замка вампиров — недели три. С одной стороны, это совсем немного, а с другой — первый месяц зимы все-таки придется встретить в пути. Холодновато будет в горах, зато ночных гостей поубавится: самые крупные и опасные твари залягут в спячку. Правда, взамен может встретиться кое-что похуже: говорят, с холодами в Пустоши появляется особая дрянь, способная нападать даже днем. Не знаю, насколько это соответствует истине, мне в Проклятых землях зимой побывать не довелось. Но зато всем известно, что с первым морозом жизнь в приграничье становится намного напряженнее: стаи мелкой нежити перебираются ближе к людям.
Я оглянулся на мага — Агаи уже почти спал. Земля была закрыта плотным слоем опавших листьев, а в воздухе висел тонкий аромат осени и грибов. Среди оголившихся ветвей перепархивали мелкие птахи, кося на нас полными любопытства глазами.
Это тихое предзимнее запустение навевало желание устроиться в спячку, забившись в берлогу, как медведь. Вот только сон меня не брал — не давала покоя степная конница и вопрос, как сирин протащат ее через край, кишащий ночными тварями.
— Агаи, — окликнул я оборотня.
Сирин поднял тяжелые веки, зевнул во весь рот, и вяло пробурчал:
— Что?
— Ваши маги способны миновать Пустошь, не используя крылья и пристанищ на земле? Они справятся с нежитью?
Юноша нахмурился:
— Нет. Настолько надежное колдовство еще не известно.
— А как же твой контур? Он задержал проклятие, — напомнил я о давнем случае, еще в начале нашего пути.
Кто знает, может, это просто аптекарь слишком слаб, а его сородичи способны на большее?
Парень в ответ лишь пожал плечами:
— Ну, я же не сказал, что мы ничего не умеем. Просто заклинание не выдержит сильного давления. От мелкой пакости защитит, а вот существ…
Сирин замялся, подбирая подходящее слово.
— Существ, насыщенных темной….
Я сменил позу, повернувшись так, чтобы хорошо было видно мага, и уточнил:
— То есть крокутов и шушваль удержит, а умертвие — нет?
Агаи кивнул:
— Верно. Хотя стаю шушвали тоже не выдержит. У нее довольно мощная сущность.
Это пояснение меня насторожило.
— Что значит — 'мощная сущность'?
Маг вздохнул:
— Ну не знаю, как понятнее объяснить, что я вижу. Просто кто-то из нежити немного… живее, что ли. Как вампиры, которых мой контур не держит совсем. А кто-то… вообще состоит не из плоти, а из магии. Как твое проклятие. Это же было чистое колдовство. Вот с такими тварюшками у меня хорошо получается: заклинание оттягивает их энергию на себя и поглощает. Подобная пакость боится лезть в круг.
Я досадливо поморщился — совсем меня умник запутал.
Агаи, уловив мое недовольство, снова вздохнул:
— Я плохо объясняю, да и сам толком не понимаю, что к чему, и отчего именно так получается. Только скажу — все защитные заклинания живых магов построены по общему принципу, и контур, созданный без привязки к… материи, серьезную нежить не удержит. Каким бы сильным ни был маг. Все заклинания плетутся по одному закону, понимаешь?
Я немного подумал и решил уточнить:
— То есть магам просто не дано создать непробиваемую стену из воздуха, так получается? А как же святилище в Пустоши? Там и стен-то толком нет. Одни валуны.
Сирин в ответ усмехнулся.
— Я же сказал —
Немного помолчав, юноша тихо добавил:
— Если бы мы владели даром смерти, думаешь, сидели бы до сих пор в холодных горах? Нашими покойниками отмечены земли от Наорга до предгорий Юндвари! Было бы легче легкого набрать армию мертвецов, как это сделал ты.
Заявление мага осветило мою способность создавать умертвия с неожиданной стороны. Во время сражения с оборотнями я использовал ее совершенно бездумно, приняв случившееся как факт. Ну да, умею, и что? Некроманты еще не на такое способны. Правда, мне для создания нежити заклинания не нужны, но все-таки в этой способности я не уникален. Или — уникален?
— Мне дана особая магия? — я решил до конца прояснить этот вопрос. Задан он был не случайно — требовалось узнать мнение мага, который не в состоянии соврать. Бывшее высочество, конечно, светлая голова, алхимик и все такое… но он тоже мог ошибаться или попросту упускать из виду важную деталь.
Агаи кивнул и поежился, то ли от холода, то ли от собственных мыслей:
— Не удивлюсь, если ты действительно окажешься сыном самого Мо. Знаешь, как ты колдуешь?
Я лишь хмыкнул — откуда?
Сирин проворчал:
— Вот то-то и оно, что не знаешь. А так не бывает! Магические способности — всего лишь инструмент, которым еще надо научиться пользоваться! А ты…
Агаи возмущенно передернул плечами:
— Ты колдуешь, словно дышишь — не замечая. Такое только демонам по зубам!
Последнее предложение прозвучало очень уверенно, кажется, в душе у аптекаря не осталось и тени сомнений.
Я осклабился в недоброй усмешке:
— Надо же, оказывается, предательство тебя ничему не научило.
Юноша, вздрогнув, прикусил губу и сдвинул брови:
— Живые слишком мало знают о природе демонов. Возможно, они совсем не зло. Ну… не совсем зло. Я много думал об этом. О себе, о тебе…
