подобных тонкостях слуги разбираются безошибочно: глаз наметанный. Неудивительно, что даже трактирный мальчишка так склонился, привычным чутьем угадав в незнакомце человека почтенного, зажиточного, а может, и облеченного властью. Куда там Кенету в его деревенской куртке!
Подумав о куртке, Кенет сперва снова смутился, а потом вспомнил, от кого он эту куртку получил. Вспомнил неуступчивого старика корзинщика, его сварливую доброту и его гордость. Вот хотя бы старика этого взять — да в чем он виноват? Разве его вина, что сын заболел в дороге и сильно задержался? Что односельчане его — люди черствые и неумные? Что пальцы его согнула старость? Что не в силах он продать свой дом и переселиться в другое место — да и куда, кстати? В его-то годы... да кому и где он нужен? И куда бы вернулся его сын? И кто бы купил его дом? Но разве он в этом виноват? Даже его нелепая, упрямая, забавная, трогательная, несгибаемая гордость — разве он виноват, что его так воспитали? Что вся его долгая жизнь убедила его в собственной правоте?
Вот он, к слову сказать, и старался все сам да сам и никого, кроме себя самого, ни в чем не винил. И помощи не просил и не ждал. А вышло так, что Кенет помог старику корзинщику, а старик помог Кенету, и что-то не похоже, чтобы их эта помощь, по выражению незнакомца, развратила.
Воспоминание о старике корзинщике отрезвило Кенета. Теперь он глядел на своего собеседника с глубоким недоумением, почти с жалостью: как может такой сильный и явно умный человек нести такую ерунду?!
— Нынешние молодые люди все больше на помощь рассчитывают, на влиятельных друзей, на родных — ну, вы меня понимаете? Приятно встретить человека, который пытается прожить свою жизнь сам.
Кенет слегка нахмурился: несмотря на несомненную справедливость слов незнакомца, похвала показалась ему неприятной.
— Такому человеку я был бы только рад чем-нибудь посодействовать.
Кенет чуть кривовато усмехнулся в ответ.
— Вам так охота меня развратить? — Кенет надеялся, что шутка вышла не слишком резкой. Незнакомец, еще недавно столь привлекательный, теперь ему определенно не нравился, и оттого Кенет особенно старался вести себя вежливо: перед тем, кого любишь и уважаешь, неохота ударить в грязь лицом, но перед тем, кто тебе не нравится, это неприятно вдвойне.
— Хочется, знаете ли, сделать иногда что-нибудь пакостное, — засмеялся незнакомец, охотно откликаясь на шутку. — Нет, в самом деле! Если вам посчастливится стать магом... — Он извлек из кошелька крупную серебряную монету и положил ее на край стола, откуда ее сей же момент принял слуга, рассыпаясь в благодарностях. Но незнакомец не завязал кошелька, а продолжал в нем что-то искать. — Где же она... а, вот! — Он вынул из кошелька похожую на монету круглую серебряную пластинку и протянул ее Кенету. — Когда вы станете магом, юноша, рекомендую вам податься в столицу. Лучшее, знаете ли, место для способного, энергичного молодого волшебника. А будучи в столице — не откажите в любезности, загляните в Замок Пленного Сокола, хотя бы и проездом. Вот, возьмите — с этим вас всюду пропустят.
Кенет нехотя взял пластинку. На серебряном с чернью диске была изображена змея, обвивающая сокола. Исключительной тонкости работа. Кенет до того увлекся созерцанием неожиданного подарка, что забыл поблагодарить за него, забыл, хочет он принять дар или отказаться. Он даже не заметил, как хлопнула дверь, впустив очередного посетителя, хотя и сидел к двери лицом. Когда он опомнился, незнакомец уже поднялся из-за стола и шел к выходу. А к его столу направлялась знакомая фигура — высокая, широкоплечая, облаченная в темно-синий кафтан воина. Учитель Аканэ!
Ведь и верно, Кенет заболтался с приветливым незнакомцем и задержался даже сильнее, чем рассчитывал. Сейчас последует проборка. Наверняка Аканэ разгневан.
Но гнева на лице Аканэ не было видно. Скорее нечто, похожее на испуг. Да нет, ерунда! Кого может бояться Аканэ, несравненный воин?
Однако поравнявшись с собеседником Кенета, Аканэ совершенно неожиданно для своего ученика переломился в глубоком поклоне, и его сжатые кулаки соприкоснулись на уровне груди. Приветствие ученика мастеру, приветствие слабейшего воина превосходящему его по силе и умению. Незнакомец помедлил немного, кивнул в ответ и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. У Кенета голова шла кругом. Незнакомец — лучший воин, чем учитель Аканэ? Возможно, хотя очень и очень сомнительно. Но даже если и так — чтобы учитель Аканэ его неизвестно почему испугался?
Далее Аканэ удивил своего ученика еще больше. Он подошел к нему, молча взял за плечи и принялся поворачивать Кенета из стороны в сторону, разглядывая его сосредоточенно и тревожно, будто пытался высмотреть, не растет ли у того на щеке или где-нибудь за ухом второй нос? Кенет сразу вспомнил, что плохо вымыл уши, поленился. К тому же он чувствовал себя виноватым.
— Что случилось, учитель? — не выдержал он. Аканэ посмотрел на него еще раз, словно бы сомневаясь, но недоверие почти покинуло его взгляд, осталась только настороженность.
— После поговорим, — сухо ответил он. — Расплатись — и пойдем. Сколько ты должен?
Кенет уплатил за лапшу и сироп и последовал за Аканэ в полном недоумении. Несмотря на его попытки заговорить, Аканэ молчал, пока городские ворота не остались за спиной. Свернув к лесу и пройдя немного, Аканэ внезапно остановился, вновь схватил Кенета за плечи и развернул к себе.
— Что это был за человек? — выдохнул Аканэ. — О чем вы с ним говорили?
И глаза его вдруг сделались огромными, сухими и горячими, как в больнице.
— Не знаю его, — растерянно признался Кенет и искренне добавил: — На редкость неприятный человек.
Аканэ со свистом выдохнул, потер лоб рукой, словно у него очень болела голова, и медленно сел на пень.
— Неприятный, — повторил Аканэ следом за Кенетом и издал короткий горловой смешок, сухой и напряженный, скорее напоминающий кашель. — Ну и чутье у тебя.
— Вообще-то я его в первый раз вижу, — неуверенно произнес Кенет, — а вы сами меня учили, что по первому впечатлению... может, я и ошибаюсь...
— Нет, — резко прервал его Аканэ, — ты не ошибаешься. И я не шутил насчет твоего чутья. Конечно, «неприятный» — это редкостное преуменьшение, но спасибо и на том. Большинство на твоем месте сказало бы «обворожительный».
— Мне тоже сначала так показалось, — кивнул Кенет. — Но потом он начал такую ерунду городить...
— Ерунду, значит, — протянул Аканэ с непонятной интонацией. — Знаешь, гляжу я на тебя и просто восхищаюсь.
Кенет искоса взглянул на Аканэ. Но в глазах у учителя не пряталась издевка — только боль.
— Я не шучу, — повторил Аканэ. — О чем он говорил?
— Ну... что помогать людям — это плохо, — старательно припоминал Кенет. — Что помощь развращает... и каждый человек должен все делать для себя сам...
— Действительно, ерунда, — фыркнул Аканэ. — Много я бы смог, к примеру, сделать для себя сам в этой растреклятой больнице. Не окажись тебя, я бы давно...
Он замолчал и зябко повел плечами.
— Только нос не задирай, — недовольно добавил он.
— Не буду, — с легким сердцем пообещал Кенет. — А кто это был такой?
— Великий черный маг Инсанна, — безжизненно и отчетливо произнес Аканэ.
Кенет где стоял, там и сел.
— Испугался я за тебя очень, — таким же безжизненно-отрешенным голосом продолжал говорить Аканэ, словно вместе со страхом его покинула и сила. — Когда увидел его рядом с тобой... все, думаю, был хороший парень Кенет, и нет больше хорошего парня Кенета. А он как раз из-за стола встает, идет ко мне... я едва сообразил притвориться, будто я его испугался, как великого воина. Еще не хватало, чтобы он понял, что я его узнал. И что ему от тебя было нужно?
— Понятия не имею, — помотал головой Кенет. — А обхаживал он меня, как богатого дядюшку, который помрет не сегодня-завтра. В гости звал...
Кенет вынул серебряную пластинку со змеей, обвивающей сокола, и показал Аканэ.
— Что это? — спросил он.
