— Согласен, — кивнул эльф. — Лавина всякого вида раны может причинить. Вот только изранила меня не лавина... точнее, не только она. В засаду я угодил.
Он замолчал и дернул головой, заново переживая давешнюю оплошность. Длинные волосы метнулись, открывая лицо — и перед мысленным взором Лерметта вновь возникла страшная рана со рваными краями, некогда наискось пересекавшая левую щеку эльфа.
— Значит, это... — принц кончиками пальцев указал на щеку Арьена, с которой даже рубец полностью сошел в первый же вечер.
— Это, — согласился Арьен. — И не только. Сначала меня подстрелили, потом я со скалы сорвался прямо стрелкам под ноги, а потом меня, оглушенного, едва не запинали. И уже совсем потом накатила лавина.
Он замолчал и уставился в огонь.
— А я тут при чем? — осведомился Лерметт, начиная мало-помалу терять терпение — впрочем, на эльфов его не напасешься, как ни старайся. Иногда их прямота граничит с оскорблением — а иногда они так долго изъясняются обиняками, что сердце с натуги лопнет, пока собеседник до дела дойдет... причем и то, и другое у них настолько не ко времени приходится, что хоть плачь.
— Да при том, что засада не на меня была насторожена, — произнес Арьен. — И вообще не на эльфа. Я только свалился, глаз еще не открыл — слышу: «Не он это!» И сразу сапогом под ребра. За то, что я — сволочь остроухая. Человека они ждали, ты понял? Человека!
Эннеари снова примолк, чтобы перевести дух, но на сей раз принц его уже не поторапливал.
— Тогда я на тебя и не подумал, — неохотно признался он. — Мало ли кого могут в засаде поджидать — тебя ли, другого ли... мне и того довольно было, что жив остался. А теперь я так мыслю, что ждали тебя.
— Почему?
— Да потому что у тебя причина была оказаться на перевале! И причина спешить у тебя тоже была! А тому, кто спешит, на левой седловине делать нечего.
— Да ну, — махнул рукой принц. — У любого могли найтись причины торопиться через перевал. Я тебе хоть тысячу причин с ходу найду.
— Да?! — Эннеари едва не привскочил от возмущения. — А таких людей, чтоб со спины на меня похожи были, ты тоже тысячу сыщешь?
Лерметт открыл было рот, чтобы возразить — и отдумал. Обычно человека с эльфом перепутать трудно — даже со спины, даже издали. Слишком уж сложение разное... да и походка, если приглядеться...
— Росту мы с тобой схожего, — добавил Арьен. — В кости ты для человека очень легкий. Если в лицо не глядеть... что, молчишь? Правильно молчишь. Мое счастье, что я не человек. Тебя бы на той тропе уложили наповал — а я легко отделался. Да вдобавок мы еще и одеты были почти одинаково... все одно к одному.
— Не были. — Лерметт обрадованно нащупал слабое звено в почти безупречной цепочке рассуждений и предположений. — Это теперь мы одинаково одеты. Неверно у тебя срослось.
Человек сказал бы «неверно сложилось» — но для Лерметта переиначить свои слова на эльфийский лад уже не составляло труда. После долгих дней, проведенных с Эннеари бок о бок, подобный способ выражать свои мысли — нет, пожалуй, даже и мыслить — едва ли не казался ему более естественным. Это самое «срослось» слетело с его уст легко и безнасильственно. Вот уж воистину, с кем поведешься...
— Не теперь, а именно что тогда! — Арьен зло рубанул рукой ни в чем не повинный воздух. — Или ты плохо разглядел, во что я одет был? Так изволь — рубаха на мне была белая, а штаны черные.
Лерметту припомнилась кучка лохмотьев, задубелых от крови и льда... ну, при известной доле воображения можно согласиться, что лоскутья, срезанные с тела Арьена, действительно когда-то были белыми и черными... ну и что?
— Ну и что? — безразлично спросил он, пожав плечами.
— Нет, ты безнадежен! — взвыл Эннеари. — Ты ведь не поохотиться в наши края подался, а переговоры вести — или я что-то путаю? А для посла в дорожном платье объявиться невместно. Ты уж сделай милость, напомни мне — что у тебя из парадных одежд в сумку уложено? Забыл?
Лерметта словно ледяной водой окатило.
— Такие же точно черные штаны, — безжалостно продолжал Эннеари, — рубашка белая и майлет — тоже белый, между прочим. Со спины, да еще если издали — вылитый я.
— Да ну, брось, — подумав немного, усмехнулся принц. — Это же какому дурню в голову взбредет, что я во всем этом великолепии так и подамся дорогу месить?
— А такому, — отрезал Арьен, — который и сам привык даже в отхожее место при полном параде таскаться. Которому и в голову не придет, что ты можешь поступить иначе. Скажешь, таких и вовсе не бывает?
Бывают, Арьен. Еще как бывают. Такой напыщенный придурок вполне мог отдать подобный приказ... и сидящие в засаде убийцы, не обратив внимания на охотника в пропыленном дорожном платье, набросились на мимохожего эльфа.
Арьен был прав, бесспорно прав... но Лерметту было тяжко от его правоты. Ее хотелось гнать взашей, вытолкать прочь и забыть, забыть насовсем... слишком уж тяжело думать, что ты пусть и невольно, а повинен в страдании другого... нет, не другого — друга. Лерметту хотелось... какая, впрочем, разница, чего ему хотелось. Бывают такие хотения, которые запретны для любого, если он имеет достаточную силу воли, чтобы не потерять себя.
У Лерметта ее хватало с избытком.
— Я ведь давно заметил, что мы похожи, — выдохнул Арьен в пламя костра. — И все равно не понял. А теперь... все одно к одному. Беглые эльфы убивают людей, жгут дома... надо ведь с этим делом разобраться, верно? А затеял эти убийства и поджоги человек — не для того ли, чтобы ты поехал разбираться?
— Зачем? — удивился принц.
— Я и сам думаю — зачем? — зло усмехнулся Эннеари. — Для того, чтобы эльфов кровью замарать? Весь народ из-за нескольких отступников? Так ведь не отправься я за ними, через день-другой целый бы отряд наладился. И постреляли бы околдованных без всякой жалости, имей в виду. Не так, как мы с тобой, а расспросить не успев. Вся Луговина бы видела, как эльфы карают убийц и нарушителей мира. Нет, как ни крути, а не сходится. И вдобавок — почему именно сейчас, если вывертень у нас прожил года полтора? Вот тогда все и началось, попомни мои слова — тогда, а не теперь. Подумай хорошенько — что такого случилось полтора года назад? Война? Гибель посольства? Ссора с черным магом? Да подумай же, Лерметт!
— Собака у меня умерла полтора года назад, — пожал плечами принц. — Навряд ли ее смерть так огорчила вывертня, что он вырядился эльфом и в таком виде отправился громить хутора.
— Прекрати зубоскалить! — едва не взвыл Арьен. — Неужели ты не понимаешь? Я во всей этой кровавой мерзости другой цели не вижу, кроме как тебя заманить.
— Почему непременно меня? — все еще не сдавался Лерметт. — Могли и другого кого послать...
На самом деле спорил он не потому, что не был согласен. Как раз наоборот — он был мучительно убежден, что Эннеари не ошибается. Что кровь и грязь минувшего дня, загадочное водворение вывертня в эльфийских краях и засада на перевале связаны между собой воедино некоей общей целью.
— Нет, ты меня с ума свести взялся! — рявкнул Эннеари. — Да кого могли послать за перевал с таким бредовым обвинением? Простого рыцаря? Наместника области? Нет уж, подымай выше! Наследника престола — и никак не меньше.
И опять Арьен выходил кругом прав... вот только что с его правотой делать?
— Кюэ ара леруо инкен, — вздохнул принц.
— Это в котором смысле? — сощурился Эннеари.
— В обоих, — грустно усмехнулся Лерметт. — Но скорее все-таки в первом. «Со стороны виднее».
— Как скажешь, — отозвался Арьен. — А только даже и во втором смысле... назад я тебя все равно одного не отпущу, так и знай. Очень уж мне не нравятся все эти совпадения.
