застенчиво и мудро высунулась такая же серая морда ослика, и над туманом пронесся высокий чистый голос: «Молоко-о-оо!»
Туман остался, но морок схлынул. Десятки таких же высоких голосов тут же откликнулись: «Молоко-о-оо!.. Молоко, сметана, сливки!.. Молоко, молоко, мо-ло-ко!» — и этот призыв катился все дальше и дальше по улицам Найлисса, подхваченный все новыми голосами. Окна распахивались одно за другим, отворялись ставни, заспанные девушки и зевающие старухи окликали задравших головы детей с кувшинами и кувшинчиками, бойко перебирали копытами ослики, и туман отзывался блаженным выдохом: «Молоко- оо...»
— Кому молока? — солидным взрослым голосом спросил парнишка ростом от силы до пояса Эннеари, отделяясь от тумана.
— Всем, — ответил Лерметт, принимая из рук мальчишки маленький обливной кувшинчик, до краев полный молока. Туман ли смягчил резкие складки на лице короля — или они и вправду разгладились хоть немного?
Эннеари выглотал свой кувшинчик в пять исполинских глотков, едва не захлебнувшись, и потянулся к поясу.
— За счет короля, — ухмыльнулся Лерметт, кидая мальчишке золотой. Глаза паренька округлились, словно брошенная ему монета, но визжать, радуясь негаданной удаче, и молотить пятками воздух он все- таки не стал.
— Никогда в жизни... — прошептала Илери тающим, как туман, голосом, но что именно «никогда», так и не сказала.
Лоайре, запрокинув голову, с лихостью заправского выпивохи подхватывал последние капли молока, вытекающие из кувшинчика.
— А почему кругом одни дети? — полюбопытствовал Лэккеан.
Мальчишка презрительно фыркнул: мол, кто это тут, спрашивается, дети?
— Взрослым недосуг каждый день мотаться в Найлисс из придорожных сел и городков с молоком, — вместо него ответил Лерметт. — Да и подросткам постарше свое заделье найдется. А детям отчего не сходить с осликами? Семье подмога... опять же взрослое дело, не баловство. Их никто не обидит и не обманет.
Мальчишка уважительно кивнул и поковырял ногой мостовую — но та оказалась крепкой и не проковыривалась.
— Я первый год в Найлисс хожу, — обстоятельно поведал он, — а кто дольше ходит, у них уже и свои дома есть, сговоренные. Они прямо туда молоко и везут.
— В Найлиссе это время называется «молочный час», — вновь усмехнулся Лерметт, глядя, с каким наслаждением обвитые прядями тумана эльфы лакомятся молоком. — Есть и еще один, вечерний, но я был уверен, что утренний вам понравится больше.
— Мне тоже. — Огромная рука вложила монету в ладошку мальчика и подхватила кувшинчик едва ли не прежде, чем он наполнился.
— Сейгден! — ахнул Эннеари при виде суланца.
Лерметт, напротив, если и был удивлен, то не слишком.
— Не спится? — поинтересовался он таким тоном, словно заранее знал ответ.
— Ты-то сегодня спал ли после вчерашнего? — хмыкнул Сейгден, возвращая мальчишке опустевший кувшинчик. Тот с достоинством взял кувшинчик, испытующе окинул взглядом щедрых утренних прохожих — а вот не захочется ли им еще молока? — потом, приняв решение, хлопнул ослика по серому боку так, что колокольчики его ответно тенькнули, взял длинноухого под уздцы и удалился, не забывая задирать голову и покрикивать: «Молоко, сметана, сливки! Молоко-о!»
Лерметт вздохнул и опустил голову.
— Какое там... — задумчиво произнес он. — И ведь это только начало. Дальше легче не станет.
— Но почему? — удивился Эннеари. — Дело ведь у тебя очевидное.
Оба короля негромко и невесело рассмеялись.
— Это для тебя оно очевидное, — пояснил Лерметт.
— А даже если и так, — криво усмехнулся Сейгден, — своя выгода в нем не очевидна почти ни для кого — а это опасно.
— И состав совета не совсем тот, которого я ожидал, — молвил Лерметт.
— Ты ждал, что Аженк приедет сам? — ехидно удивился Сейгден.
— Пожалуй, нет, — признал Лерметт. — Но Эттрейг и Шеррин — это неожиданность.
— Как сказать, — возразил Сейгден. — Их я, пожалуй, что и ждал... а вот чего ждать от них...
Эннеари растерянно переводил взгляд с одного короля на другого.
— Три королевства отделались от приглашения на свой лад, — сжалился над ним Лерметт. — Аффраль, Эттарм и Адейна. Сейгден прав, от Аффрали этого и следовало ожидать. Аженк — склочник и напыщенный дурак — но при этом очень даже себе на уме... которого у него нет. Пожалуй, даже хорошо, что он не приехал. Все ему мерещится, что интересы Аффрали ущемляются. С него бы сталось спеться с Иргитером. Двоих таких злобных упрямцев нипочем не переговоришь.
— Зато принцу Орвье наверняка дан приказ ни во что не вмешиваться, — усмехнулся Сейгден.
— Но голосовать ему так или иначе, а придется, — вздохнул Лерметт. — От Аженка я хотя бы понимал, чего ожидать, а Орвье... тем более что король Эттарма тоже не приехал.
— Это как раз не странно, — возразил суланец. — У Эттрейга теперь есть кому за ним присмотреть. Я бы и сам удивился — но Талле на мечах только мне и уступает.
Еще того лучше! Нет, никогда Эннеари не разберется в человеческих обычаях. Почему за королем непременно должен кто-то присматривать — он ведь не ребенок? И зачем для этого нужен мастер клинка? Или речь идет о телохранителе — говорят, иные короли людей в телохранителе очень даже нуждаются?
— У Трейгарта падучая, — вновь разъяснил Лерметт. — Эттрейг не сын ему, а племянник. До сих пор он Трейгарта без присмотра ни на минуту не оставлял. Даже на ристаниях в прошлом году. А теперь он приехал один. Я хорошо знаю, что за человек Трейгарт — очень умный, хотя и несчастливый. А вот что представляет собой Эттрейг в политике сам по себе...
— Думаю, он тебя не разочарует, — пообещал Сейгден. — Талле о нем хорошего мнения, а ей я верю.
— И Адейна... — вслух размышлял Лерметт. — Шеррин ведь даже не наследница престола — так почему приехала она, а не ее отец? Три голоса из семи, о которых я не могу ничего сказать с уверенностью. Да разве только они? Аккарф Иргитеру ближний сосед — кого он захочет поддержать, Найлисс или Риэрн? Адейна зажата между Риэрном и Юльмом — чью сторону она примет... да еще и не сказано, что Юльм будет согласен, когда Эвелль опомнится. Ничего, Арьен, ты погоди — вот пройдет первое ошеломление, вот начнется битва за личные интересы... такого насмотришься — вовек не забудешь.
То, что рассказывал Лерметт, было интересным и, вне всякого сомнения, важным... но в эту минуту яркий рассветный луч, расталкивая туман, пробился к лицу Сейгдена — и у Эннеари мигом пропал весь интерес к политике. То, что он увидел на этом подвижном массивном лице, было таким неожиданным... нет, ну как же Арьен вчера ничего не заприметил, пусть даже и в суматохе! Это ведь просто бросается в глаза.
— Я не знаю, — смущенно начал он, тронув Сейгдена за рукав, — может, я хочу спросить непозволительное... — От волнения он едва не спутал слова. — Я не знаю, можно ли мне спрашивать... но ведь вы женаты на эльфийке, правда?
Лерметт от изумления широко распахнул глаза. Спустя всего лишь миг ему предстояло удивиться гораздо сильнее.
— Откуда ты узнал? — резко спросил Сейгден.
— Он не узнал, — улыбнулась Илери, — он увидел. Такое можно скрыть от человека, но не от эльфа. Нам это очень хорошо видно.
— Если хотите, у вас это на лице написано, — подтвердил Арьен.
— Да кто сказал, что я хочу... — хмыкнул Сейгден, невольно потирая лицо. — Это наша тайна. Не дело, если королева вызывает зависть. До сих пор нам удавалось скрывать...
