ожерелья — а разговор, как назло, свернул в другую сторону.
Эннеари на мгновение стиснул в ладони окровавленный трофей. Вот она, горстка камней и деревяшек, за которой он пришел под нож и петлю... то, что его тело еще вчера считало частью себя...
Ладонь его разжалась, и ожерелье упало на снег.
— Не нужно, — усмехнулся Эннеари. — Разве что на память.
— Но... — задохнулся Лэккеан. — Это... это ведь твое ларе-и-т'аэ...
— Нет, — коротко ответил Эннеари.
— Нет?! — остолбенел Лэккеан.
— Нет, — хором откликнулись Илери и Лерметт и невольно улыбнулись нечаянному совпадению.
Эннеари сжал прохладные пальцы Шеррин чуть сильнее и обернулся к ней.
— Вот ларе-и-т'аэ, — сказал он тихо и так просто, что не поверить ему было нельзя. — Верно, Лериме?
Оба Лериме — и Лерметт, и Илери — согласно кивнули. Так согласно, словно представляли собой единое целое и слитный разум.
— А что это такое — ларе-и-т'аэ? — полюбопытствовал Эттрейг — вместо Шеррин, окончательно потерявшей дар речи.
— То, без чего нельзя жить, — неуклюже ответил Ниест.
— Так что имей в виду, Шайри — если ты при первой же возможности не повиснешь у меня на шее взамен этого шнурка с камешками, жизни мне не будет, — улыбнулся Эннеари.
Слова его могли показаться шутливыми и даже ехидными — но в голосе звенела такая неистовая, такая беззащитная, такая искренняя нежность, словно кроме них двоих с Шеррин на всем белом свете сейчас не было никого.
— Только эльф может улыбаться так обольстительно, когда у него вся морда в крови, — пробурчал себе в бороду Илмерран. — Арьен, ты неисправим.
У него за спиной раздался внезапно приглушенный снегом стук копыт, и гном обернулся.
Исцеленная Илери соловая кобылка, забытая впопыхах на лесной дороге, решила отыскать наездницу. Она шла, бойко перебирая стройными ногами и помахивая хвостом, и никак не могла взять в толк — почему при ее появлении все сначала подскочили на месте, словно это и не она, а чудище какое, а потом сразу столь же необъяснимо успокоились. Ну, да у этих двуногих вечно в голове какие-то странности.
Глава 14
Залетная птица
— Н-ну-у... не знаю, — с сомнением протянул Сейгден. — И так уже сколько времени потеряли.
— Время у нас покуда есть, — заметил Эттрейг. — Но в обрез.
— Как будто еще несколько минут что-то изменят! — яростно возразил Эннеари.
Каждого из этих людей, а уж Лерметта тем более, он бы поодиночке уговорил. Но всякий раз, когда ему приходилось убеждать в чем-то не одного, а сразу нескольких людей, Эннеари неизменно терялся. До сих пор, несмотря ни на что — терялся. Будь другие эльфы рядом, возможно, он нашел бы, что сказать — но Илмерран самым непререкаемым образом отправил и четверку друзей и Илери по каким-то неотложным делам. Объяснять, куда и зачем он их разослал, гном не удосужился, да и спрашивать было некогда.
— Почему ты так настаиваешь? — удивился Лерметт.
— Да я просто не могу дозволить, чтобы Шайри вошла к Иргитеру в таком виде! — возмутился Эннеари.
— А чем тебе такой вид плох? — поинтересовался Лерметт.
Вид, и в самом деле, не шел ни в какое сравнение с прежним. Вернуть изуродованные брови и ресницы в их обычное естество для Илери труда не составило — да и что это для эльфийской целительницы? Ведь не рана, в конце концов. А если глянуть, что за кудри скрывались под натянутым на самый лоб стоячим чепцом... нет, все-таки надо быть эльфом, чтобы под таким маскарадом углядеть эту своеобразную, ни на что не похожую красоту.
— Да тем, что стоит Шайри появиться в этом платье, и весь наш план рухнет! — упрямо заявил Эннеари. — Никакого ошеломления не получится.
— Знаешь, — благоговейно выдохнул Лерметт, — я впервые в жизни вижу, как ты врешь. Да еще так нагло.
Эннеари зарделся до корней волос.
— Да, вру! — взорвался он. — Лериме, как ты не понимаешь? Это крысомордие посмело напугать женщину. Мою женщину! Напугать до такого вот унижения! — Арьен гневным взмахом кисти указал на красное с розовым платье Шеррин. — И я, по-твоему, допущу, чтобы она показалась этому мерзавцу в наряде своего страха и унижения?!
— А теперь не врешь, — очень серьезно кивнул Лерметт.
— Я не понимаю, о чем вы спорите, — робко вмешалась Шеррин. — У меня же все равно других нарядов нет.
— Зато у меня есть! — рявкнул Эннеари.
Лерметт вытаращил глаза.
— Я с собой четыре нарретталя приволок, и все разные, — чуть остывая, произнес Арьен. — Ну... как посол... если какой-нибудь пир или там прием.... в общем, если важная церемония, и надо одеться на человеческий манер, дабы почтить... тьфу! Лерметт, да не смотри на меня так! Сам ведь знаешь — послам каких только глупостей делать не приходится... так я на всякий случай.
Лерметт снова пресерьезнейшим образом кивнул, но губы его дрогнули.
— Нарретталь, он ведь и мужчинам, и женщинам годится, — продолжал Эннеари. — Широко особенно не будет, мы, эльфы, и вообще народ не широкий. А что длинно, так это вмиг подрезать можно. Нарретталь ведь можно сколько угодно подрезать, это не платье.
Он снова, не сдержавшись, метнул взгляд на злополучное платье Шеррин — такой обвиняющий, словно оно само было повинно в своем выдающемся безобразии.
— Воротник, правда, совершенно мужской, но даже и так будет лучше. Все лучше, чем это... эта... взбесившаяся клумба! Шайри, ну я тебя очень прошу...
— И не проси, — хмыкнул Сейгден. — Какая женщина от нового наряда откажется? У вас десять минут, ваше высочество.
— Я успею, — пообещала Шеррин и исчезла за дверью комнаты Эннеари.
Управилась Шеррин гораздо быстрее, чем за десять минут. Принцессы из захолустных королевств, не обремененные избытком фрейлин, привычны одеваться сами — и быстро. Когда Шеррин, преображенная почти до неузнаваемости, появилась на пороге, ахнул даже Илмерран.
— Да, — веско сказал Сейгден. — Это просто слов нет. Если Иргитера это не ошеломит... ну, тогда он и не человек вовсе.
Говорят, к черным волосам идет красное. Может, кому и идет, но только не Шеррин. Ее красно- розовое платье смотрелось на ней нелепо не только из-за неверных пропорций. А вот зеленый с золотом нарретталь подходил ей необыкновенно. Может, все дело в ее глазах — ясных глазах цвета зеленоватого орехового меда, осененных громадными темными ресницами? Зеленые глаза, непокрытые черные волосы, стройное тело... как же она все-таки хороша в длинном легком нарреттале! Вот только воротник его — короткий прямой воротник стойкой — вне всяких сомнений, мужской... но Шеррин идет и это! Даже больше идет, чем большой кружевной воротник по последней женской моде. Похоже, отрешенно подумал Лерметт, не позднее чем завтра в Найлиссе вспыхнет новая мода. А что рубашка Арьена, надетая под нарретталь, принцессе велика, так это ей даже к лицу, хоть и смотрится необычно.
— Подумаешь, — фыркнул Эттрейг. — Я вот тоже не вполне человек, но я ошеломлен.
— Значит, самая пора идти, — подытожил Илмерран.
