Слава Богу, что ничего такого не произошло, обошлось массажем, а ведь могло. Чертовы вампирши! Одновременно она была им благодарна, понимая, что вчера ей здорово помогли. Надо будет как-нибудь попросить еще раз сделать этот чудный массаж. Но только массаж, ничего больше! А что делала Юкио? Что-то странное, водила над ней руками, а она сходила с ума. Представить себе подобного раньше не могла, удовольствие оказалось столь острым, что молодая женщина при одном воспоминании едва не застонала. Вот тебе и милая девочка, кто бы мог подумать, что японочка такое умеет.
Выпив кофе, Лена отправилась в туалет, имевший столько приспособлений и такого размера, что она до сих пор изумлялась. Вслед за ней внутрь с какой-то стати скользнула Эдна и застыла у входа с обычным для нее непроницаемым лицом.
– Э-э-э… – смущенно протянула Лена. – Мне это… Вы не могли бы выйти?
– Пусть госпожа не обращает на меня внимания. – Датчанка поклонилась. – Госпоже могут понадобиться мои услуги.
– Не понадобятся!
Эдна снова поклонилась, однако не ушла. Да что же это такое?! Опять издеваются?
– Может, вы мне еще и задницу подтирать станете?! – вспылила Лена.
– Если госпожа пожелает, – бесстрастно сказала датчанка, беря в руки рулон туалетной бумаги.
Лена собралась бросить ей в лицо еще несколько обидных слов, предложив сделать что-нибудь совсем уж несуразное, но вдруг с ужасом осознала, что если она сейчас ляпнет что-то, то замороженная девица, ничтоже сумняшеся, сделает. Все сделает. А затем поклонится и спросит, не хочет ли госпожа еще чего- нибудь.
– Извините… – Лена покраснела. – Я…
– Госпоже не за что извиняться, – тем же ровным голосом ответила Эдна. – Любое желание госпожи – закон.
– Пожалуйста, уйдите… – «Госпожа» едва не заплакала. – Я не могу при ком-то…
– Госпожа, мой долг всегда находиться при вас.
– Боже мой… – простонала Лена, поднимая глаза к потолку. – Дай мне немного терпения…
По губам Эдны скользнула почти незаметная улыбка, и она все-таки вышла. Лена поспешила запереть за вампиршей дверь, с облегчением выдохнув. Ну, и как прикажете с ними говорить? Это же ужас какой-то! Сумасшедшие, полностью сумасшедшие.
Когда она, умывшаяся и почистившая зубы, вышла, ее ждал накрытый стол. Далеко не обильный – тосты с джемом, теплое молоко и овсянка. Чисто английский завтрак. Нет, они точно издеваются, сволочи такие. Впрочем, черт с ними, перед тренировкой лучше не наедаться, вот после нее надо будет поесть от души – после сильного физического напряжения ее всегда одолевал голод. Эх, борща бы… С чесночными пампушками. А потом маминых вареников с картошкой, да с луковой зажаркой. Увы. Хотя, стоп! Мама ведь здесь. Что, если попросить ее?
Быстро покончив с невкусным завтраком, Лена метнулась в спальню за мечами и тренировочным кимоно, понимая, что вскоре придет наставник с палкой. Очень не хотелось – больно бьет, зараза. И плевать ему на то, что перед ним женщина, что она не хочет учиться драться, что у нее что-то болит. Да вообще на все ему плевать!
Подобранное по руке Лены оружие вампирши трогать не решались, зная, что запретно. За это любой воин Пути мог и убить, а из их госпожи постепенно делали такового. Это пока она стеснительная и неловкая, совсем скоро станет такой же хладнокровной убийцей, как и японцы с тибетцами.
Проходя через дальние комнаты покоев, Лена услышала чей-то горький плач и остановилась. Опять здесь кто-то плачет… Она осторожно приблизилась. В соседней комнате на диванчике скрутилась какая-то черноволосая девушка. Решив узнать, в чем дело, Лена направилась туда, но ее заставило остановиться появление Сатиа из дверей напротив. Лена осторожно отступила за шкаф, не желая, чтобы та снова кланялась, – надоело. Персиянка взглянула на плачущую девушку и сказала:
– О, вот она где! Ты где шлялась, подруженька?
– Только отпустили… – сквозь слезы выдавила Даяна, Лена узнала ее слегка хрипловатый голос. – Только отпустили…
– Это одна пятнадцатилетняя девочка тебя столько времени пользовала?! – изумилась Сатиа.
– Одна?! – вскинулась критянка. – Да их там больше тридцати было! Твари…
– Ого! – весело вздернула бровь персиянка. – Неужто всех обслужила, подруженька?
– Сука ты! – снова заплакала Даяна. – Сука… Ты не представляешь, чего они со мной творили… А напоследок…
Она глухо завыла, вцепившись в собственные волосы.
– Почему же не представляю? – довольно осклабилась Сатиа. – Помню, как ты со своими сучками над Леей три дня подряд измывалась и что ее делать заставляла. Хорошо помню. По заслугам, подруженька, по заслугам. Побывала теперь на ее месте? Хорошо, может, умнее станешь. Может, не станешь больше над бедной девчонкой так издеваться.
– Сука ты… – глухо повторила Даяна, продолжая рыдать. – Какого хрена я им сделала? За что?!
– А тебе Лея что сделала? – Персиянка наклонилась над ней оскалившаяся, ее глаза горели злым желтым огнем. – Ничего. Ты даже не хотела ее. Ты просто развлекалась. А теперь Юкио с подружками развлеклись. Над тобой. Так что все правильно, дорогая. Жаль, мало – ты, как я вижу, так ничего и не поняла. Что ж, я им подскажу, что ты у нас вообще по этим делам мастерица. Ты у меня, тварь такая, Лею попомнишь…
– Не надо! – взвыла Даяна. – Не говори! Пожалуйста…
– Она тоже просила. В ногах у тебя валялась. Ты ее послушала? Нет, смеялась. А теперь я посмеюсь.
Сатиа немного постояла над диваном, удовлетворенно улыбаясь, а затем ушла. Глаза критянки, смотревшей ей вслед с отчаянной надеждой, погасли. Она скрутилась клубком и захлебнулась безнадежным, хриплым плачем, переходящим в подвывание.
Ошарашенная Лена стояла за шкафом и не знала, что ей делать со всем этим. Сатиа-то с Даяной, оказывается, враги, и враги давние. Да и от Юкио она такого никак не ждала. Лена прекрасно поняла, что заставили делать критянку, и ее едва не вывернуло от отвращения. Представив себя на месте бедняжки, она содрогнулась – кошмар ведь, страшное унижение. На ум пришли слова Сатиа о какой-то Лее, над которой Даяна издевалась точно так же, как этой ночью поиздевались над ней самой. А ведь действительно справедливо получается, хоть от того и не менее гадко. Почему-то не хотелось даже утешать критянку, хотя ту буквально корчило от рыданий. Однако Лена пересилила себя – раз Даяна связана с ней клятвой, то именно она несет за вампиршу ответственность. Перед своей совестью прежде всего, а потом и перед Богом. Пусть пока еще не связана, но будет, никуда от этого не деться, как ни жаль. Тяжело вздохнув, Лена подошла к дивану, села и осторожно погладила плачущую мулатку по спутанным волосам. Та вскинулась. Увидев госпожу, сдавленно охнула, слетела с дивана и рухнула на колени, лихорадочно вытирая слезы ладонями.
– Госпожа, простите!
– Я попрошу Юкио, чтобы тебя не трогали… – глухо сказала Лена. – Но ты должна дать мне слово, что тоже больше ни с кем не поступишь так, как сегодня поступили с тобой. Согласна?
– Госпожа… – с ужасом простонала Даяна. – Спасибо вам! Но…
– Что?
– Лучше не надо. Раз они на меня глаз положили, то все равно найдут способ издеваться, не нарушая вашего запрета…
– Многое зависит от твоего слова, – холодно сказала Лена. – Я ничего тебе не обещаю, но постараюсь помочь.
Она сама не узнавала себя – казалось, глубоко внутри нее рождается совсем другой человек, жесткий и сильный, мало чем походящий на нее прежнюю. Хотя стальной стержень в ней всегда имелся – если уж она принимала какое-нибудь решение, то свернуть с дороги ее не могло заставить ничто. Именно потому и не послушала никого, когда все вокруг уговаривали сделать аборт.
– Я даю слово, госпожа… – срывающимся голосом выдавила Даяна. – Даю…
– Надеюсь, ты его сдержишь. – Лена встала. – Потому, что если нет…
