Вампирша с немым изумлением смотрела в горящие холодной угрозой глаза госпожи и не верила тому, что видит. Эта решительная женщина ничем не напоминала то рыдающее нечто, которое они вчера выводили из ступора. Такой госпоже можно и послужить. По-настоящему. Такая не предаст и всегда спасет, если ты попадешь в беду. Понятно теперь, почему Повелитель обратил на нее внимание и решил делать из обычной русской девушки воина Пути и высшего иерарха Равновесия. Даяна долго смотрела вслед госпоже и удивленно покачивала головой. Да, теперь она даст клятву с чистым сердцем.
Лена вылетела из дома, чувствуя, что безнадежно опаздывает. Снова наставник палкой отходит. Вот гадство! Она неслась к оборудованной метрах в пятистах от дома тренировочной площадке и тихо ругалась про себя. Почему-то предстоящая тренировка совсем не пугала – наоборот, даже стало интересно, чему еще ее за сегодня научат. Не зря ведь вчера тибетцы устроили тот унизительный осмотр.
Не успела Лена выскочить на площадку, как сбоку что-то мелькнуло. На полном автомате она выхватила катаны из ножен за плечами и встретила ими мечи наставника. Тот с ходу взял ученицу в оборот, все ускоряя и ускоряя темп атак. Молодая женщина отбивалась изо всех сил, изумляясь про себя, что кое-как справляется. Палач, видимо, вбил навыки владения мечами в ее рефлекторную память – Лена использовала множество приемов, знать которые никак не могла. К сожалению, не хватало практического опыта и четкости движений. Ради достижения последней ее и гоняли как сидорову козу.
Резкая боль заставила вскрикнуть и рухнуть на колени. Лена выронила мечи и схватилась руками за вспоротый живот. Господи, как больно-то! Невероятным усилием воли она заставила себя не кричать – и только глухо стонала, пока рана не зажила. Все. Она потрясла головой, подобрала катаны, встала и поклонилась наставнику.
– Ты поняла, в чем ошиблась? – негромко спросил невысокий коренастый японец средних лет, последние два дня обучавший Лену.
– Нет… – вздохнула она.
– Смотри.
Наставник принялся медленно показывать последние движения схватки. Лена напряженно следила за ним, повторять неприятный опыт не слишком хотелось – больно. Ах, вот оно что! Сошла с волны, прервала атаку раньше времени, чем немедленно воспользовался наставник, вспоров нерадивой ученице живот. Ох, дура-дура… Давно пора было понять, что волну прерывать нельзя, что она сама выведет в нужную позицию. Лена тихо вздохнула – умом-то поняла, а вот как добиться этого во время боя? А пес его знает! Наверное, только тренировками. Постепенно разбирал злой азарт – достанет она эту узкоглазую сволочь хоть раз или нет? С каким бы наслаждением Лена насадила его на меч!
– Теперь полчаса разминки. Ты уже знаешь упражнения, покажи их новой ученице.
С этими словами наставник исчез в окружающих тренировочную площадку густых кустах, оставив Лену наедине с девушкой лет двадцати на вид. Та явно чувствовала себя неловко в новом кимоно, а на мечи в своих руках вообще смотрела с искренним недоумением – это что, мол, за непонятные железки? На кой ляд они вообще нужны?
– Привет! – подошла к ней Лена. – Ты как в этот гадюшник попала?
– Здравствуй, Леночка! – расплылась в улыбке незнакомка. – Как спалось?
– Хорошо. А что?
– Правду ты мне вчера говорила – я здесь такого насмотрелась, что ни в одной книге не прочесть.
– Я? Вам? Разве мы знакомы?
– Не узнала! – весело рассмеялась незнакомка. – Не узнала! Да я и сама себя не узнала, как в зеркало увидела. Куда только мои пятьдесят семь лет подевались, а?
Она кинула мечи на траву и очень знакомым движением отбросила назад прядь волос, упавшую на глаза. Лена потрясла головой – мамин жест. Только сейчас она поняла, насколько похожа на нее эта девушка. Любой сторонний наблюдатель принял бы их за сестер-близнецов. Только прически разные. Кто она такая? Лена недоуменно поежилась, продолжая во все глаза смотреть на улыбающуюся незнакомку. Черт, и улыбка мамина… Это что за наваждение такое?
– Да я это, Леночка! – продолжала смеяться девушка. – Я! Не сомневайся. Вечером в кресле заснула, просыпаюсь, а мне одежда велика – едва только встала, юбка на пол свалилась. Не поняла я, что это со мной сталось. До ванны добралась, в зеркало смотрю, а оттуда на меня ты глядишь. Не сразу сообразила, что это я за ночь помолодела. Лет тридцать себя такой не видела. Не солгал мистер Гарвельт, вылечил от старости.
– М-мама? – недоверчиво спросила Лена. – Это ты? Ты?! Но как?!
– Я, Леночка! – Анастасия развела руками. – Именно я. Никогда бы не поверила, если бы с самой такое не случилось.
– Вот это да… – восторженно протянула ее дочь. – Вот это да…
– Смотри, – обнажила плечо ее помолодевшая мать. – Узнаешь родинку?
Да, эти три почти слившиеся воедино родинки не узнать было невозможно. Мама. Все-таки мама… Молодая! Господи, да как же это? В этом доме что, вообще все возможно? Похоже на то. Лена всхлипнула и бросилась обниматься. Они всласть поплакали друг у друга на плече, напрочь забыв о тренировке. С раннего детства Лены они были с Анастасией Петровной очень близки, ссора из-за беременности оказалась у них первой серьезной размолвкой. Потому их отношения как-то очень легко стали отношениями сверстниц. Через несколько минут девушки почувствовали себя совершенно непринужденно, Лена даже стала называть маму Настей. Та ведь никогда не могла примириться с собственной старостью, оставаясь в душе совсем юной. Потому вернувшаяся молодость всего лишь сбросила с нее потрепанную шкурку, снова сделав озорной и красивой. Только благоприобретенная решительность никуда не делась, да и жесткость тоже.
Настя рассказала о ночном разговоре с палачом. Не все, конечно, – о многом дочери говорить пока не стоило. Рано. Лена поведала о своих утренних приключениях и конфликте с Эдной. Только о Даяне предпочла умолчать, хорошо зная мамино отношение к подобным вещам. Она сразу бы пошла скандал устраивать и требовать справедливости, а здесь так действовать нельзя. Тем более что все в общем-то справедливо, если по большому счету.
– Бог ты мой! – Настя зажала рукой свой рот. – Неужто действительно задницу тебе готова была подтирать?
– Угу… – мрачно буркнула Лена. – Ума не приложу, что мне с ними делать.
– Знаешь, Сатиа о тебе искренне беспокоится, я вчера в этом убедилась.
– Ох, не знаю… Мне трудно их понять. Возраст-то у них невероятный, а хуже детей малых. Та же Сатиа на все готова, чтобы только Даяне гадость сделать. И наоборот. А со мной они как? Делают вид, что служат, а на самом деле играют. Вот утром играли в английских горничных. Даже завтрак, заразы такие, подали английский. Жуть, какой невкусный! Пока ела, все твой борщ вспоминала.
– Так в чем проблема? – Настя улыбнулась. – Сегодня сварю, надо только найти, где у них здесь кухня. Не подскажешь?
– А черт ее знает! – Лена развела руками. – Мне как-то не до кухни было в эти дни. Ой! Мам, вставай! Давай разминаться, а то сейчас наставник придет! Попадет же!
Поздно, наставник уже стоял на площадке и весьма неодобрительно поглядывал на сидящих на траве учениц. Подняв бамбуковую палку и похлопывая ею по руке, японец направился к ним. Лена обреченно вздохнула, встала и повернулась к нему задом, зная, что уворачиваться, плакать и просить бесполезно. Хлесткий удар по ягодицам заставил подпрыгнуть и взвизгнуть, из глаз брызнули слезы. Перенеся обычные пять ударов, она облегченно вздохнула. Настя попыталась, было, возмутиться, но ничего не вышло – отхватила вместо пяти десять горячих. Визжала она на удивление пронзительно, Лена никогда не слышала, чтобы мама так визжала.
Потирая руками ноющие ягодицы, девушки покорно поплелись за наставником в дальний угол парка. Настя зло шипела и тихо ругалась сквозь зубы, только теперь начав понимать, на что согласилась. Но раз согласилась, то винить некого, кроме самой себя. Поскольку здесь приняты физические наказания, никуда от них не деться. К сожалению. Однако больно и унизительно, лучше постараться избегать такого. Ее никто и никогда не порол за все пятьдесят семь лет жизни, первый опыт бывшей учительнице совсем не понравился. Но даже после этого она продолжала пребывать в эйфории от вновь обретенной молодости. Давно забыла, что мир может быть таким ярким и многоцветным. Что чувства могут буквально обжигать. И
