пока она вас спасать не кинулась, посадили ее на метлу, и фьють! – Она сделала движение рукой, показывая, как они улетели, и я невольно проследила за ней взглядом. Садящееся солнце больно резануло глаза, и я недоверчиво переспросила:
– Что, вот так прямо посреди бела дня?
– Ну, тяжеловато, конечно, – снова оправила подол своего платья аккуратная Шишиморка, – солнышко-то красное, оно, знамо дело, не луна, к земле давит, да как-то вот сдюжили.
– Не намного лучше, – расстроилась я, – где ж их теперь искать?
– Ну, кабы знали где, дак уж нашли бы, – отмахнулась пятидесятница. – За всех вас скопом и награду уже объявили. Давленный вами боярин такой прыткий оказался. – И она встрепенулась. – Представляешь, Маришка, сам еще в кроватке валяется, стонет весь, как гусь, телегой ушибленный, а все одно твердит: всех ведьм арестовать и в холодную сволочь. Ужо две сотни баб арестовал, не менее. Если б не стрельцы с егерями, его б мужики наши уж давно б на шерстинки порвали.
– Погоди-погоди, – не поняла я, а Ланка беспокойно завозилась, – какие стрельцы, какие бабы?
– Так ить ищут вас, говорю же, по особым приметам, – и она замолчала, хитренько стреляя глазами в парней.
Мы с Ланкой попробовали переглянуться, но я только досадливо рыкнула, лишь сейчас сообразив, как неудобно иметь прозрачную сестру. Она, видимо, тоже поняла, как это плохо, засопела, невидимая, а потом поинтересовалась:
– Какие это у нас особые приметы?
Серьга сразу навострил уши, и даже Сашко с любопытством приподнял голову. Только Васек ехидно молчал, словно знал о нас что-то такое, чего мы и сами не знали.
– Э-э, – озадаченно начала Шишиморка, – так ведь знак у вас гроссмейстерский.
А мы с Ланкой сразу подпрыгнули, зашипев, как две змеи, на старушку. Царек же, напротив, в голос заржал и начал нагло вслух по памяти цитировать запись из опознавательного листа, который однажды и нам с Ланкой попадался в руки:
– «…а на пояснице, ближе к месту схождения ягодиц, сии сестры Лапотковы имеют одинаковый знак, выполненный в цвете, в виде ветки остролистой тирлич-травы,[5] обвитой змеею, и круговой надписи, якобы магического содержания».
– Это Фроська нас заложила!!! – взвыла в голос Ланка.
– Точно она, гадина, – поддакнула я, – ей Жабиха про знаки сказала.
Маргоша за нашими спинами выругалась, пообещав Фроське проклятие, а парни начали ржать. Я в свое время сдала Августе целый экзамен по этому предмету.
– Вот скажи мне, – щурила глаза Августа, въедливо выспрашивая, – а что будет обозначать, скажем, полынный узор, выколотый на щиколотке левой ноги?
И мы с сестрицей в один голос отвечали, что девка – дура и рисунок сама себе выколола, а настоящий знак только тама, где самой себе, без Ведьминого Круга, ни за что не сделать.
– Это что ж, – запоздало сообразила я, – они всем бабам подолы задирают?!
Парни уже вовсю скалились, и даже Шишиморка понимающе улыбалась.
– Так ить я и говорю, если б к егерям стрельцы не подоспели, ужо б на вилы подняли барчонка. А так он еще трепыхается. Засел в доме головы, три улицы отбить смог, на четвертой спекся. И щас ни туда ни сюда, ни наши его забодать, ни он наших батогами гнать. Малгородские дрейфят, а дурневский Селуян под замком. Так что решили объявить перемирие. Барчонок согласился пока подолы не задирать, говорит, будет вас искать эмпирически.
– Это как?! – переспросили мы с Ланкой, начав туго соображать от всех этих напастей.
– А топить их завтра с утра начнут. Те, кто не потонут, – ведьмы.
– И че мужики? – разом похолодели мы.
– Обсуждают, некоторые прям сейчас согласны, но есть и такие, которые упираются.
Васек загоготал, а Серьга задумался о чем-то своем, наверное, зарубочку делал на будущее.
– В общем, мне все ясно, – заявила Ланка, – надо идти и кончать этот бардак.
Шишиморка радостно закивала, но перед этим на всякий случай поплевала через левое плечо. А я осторожно спросила:
– Ты это серьезно? Вот так придешь, задерешь подол и скажешь: вот она я, заберите?
– Да, – гордо притопнула Ланка, – не пожалею жизни своей молодой за сестер Ведьминого Круга.
– А родимчик боярина не хватит, когда ты к нему на ночь глядя такая вся прозрачненькая явишься? – И, услышав, как она озадаченно замолчала, я предупредила: – Я перед ним подол задирать не стану! У меня это… – я цыкнула сквозь зубы, – скромность девичья гипертрофированная.
– А можно… – заинтересованно начал было отмерший Серьга, но расстроенная Ланка тут же на него рявкнула:
– У мамки своей попроси, она тебе все знаки и расскажет. Тоже мне, выискался еще один любитель девкам подолы задирать! – и с надеждой попросила меня: – Маришка, ну пойдем хотя бы им бока намнем, что ли?
Я кивнула головой:
– Это можно. Все равно для Брюхи нужно телегу искать.
– Я с вами, – подал голос Пантерий, и я испытала к нему чувство благодарности. Настоящий друг, хоть и
