– Почему именно Рагнар, а не я?
Что было ему ответить? Что у Рагнара нет темных кругов вокруг глаз, и лицо не серого, а нормального цвета, и губы не кажутся двумя белыми полосками? Что на Рагнаре еще пахать можно, а на Хельги уже нельзя?
– Его очередь, – буркнул Аолен.
Аргумент был принят.
– Разве? Ну тогда ладно. – Демон плюхнулся лицом в хворост, служивший постелью, и замер.
Но среди ночи сон у Хельги пропал окончательно – он наконец выспался. До рассвета оставалось несколько часов, друзья еще спали.
Со скуки подменный сын ярла принялся выманивать боггарта из темного угла. Тот долго не поддавался, но все-таки не устоял, прельстившись куском дорожной лепешки с медом. Вылез – маленький, косматый, – степенно съел угощение, а потом неожиданно, без всякого предисловия, сообщил хриплым, скрипучим голоском:
– Так это… баба ваша по зиме тройню принесет! – и исчез.
– Ой, мамочки мои! – прошептал Хельги испуганно. Он не знал, была ли это просто констатация свершившегося факта, или сам боггарт, в награду за угощение, решил облагодетельствовать гостей таким завидным приплодом? Известно, что милостивые к хозяевам синантропные существа умеют магическим образом способствовать плодовитости домашней скотины. Может, не только скотины?
Так или иначе, Хельги решил помалкивать о случившемся при амазонке. Он подозревал, что с учетом жизненных обстоятельств будущая многодетная мать вряд ли скажет ему спасибо за радостное известие. Но друзьям, отдохнувшим и повеселевшим, при первой же возможности рассказал все как было.
– Целую тройню! Ой, как здорово! – обрадовалась Ильза.
– Кошмар! Что мы станем делать с троими младенцами! – ужаснулся Орвуд. – Столько ртов и не прокормишь!
– Не наши проблемы, – решила Меридит. – Кто родит, тот пусть и думает.
– А если я виноват? – спросил Хельги встревоженно.
– Да наплевать! – поддержала позицию подруги сильфида. – Если собираешься вершить подвиги, детей не надо приживать вовсе – ни троих, ни одного… – Тут Рагнар покачал головой, неприятно пораженный тем, какими черствыми и бездушными бывают иногда женщины. А Энка не унималась: – А все-таки до визгу интересно, кто будет счастливым отцом?
Аолен горько вздохнул. Скорее всего, думал он, отца у малюток не будет вовсе. Им наверняка должен был стать один из тех Избранников, что погибли от рук Диких Охотников. Это были красивые, статные, мужественные существа. Неудивительно, что чувства могли заставить юную деву поступиться благоразумием.
С этого дня сильфида стала пристальнее наблюдать за Эфиселией и постепенно пришла к неутешительному выводу: похоже, амазонка была единственной, кто даже не догадывался об ожидаемом прибавлении семейства. Энка видела, как та, уединившись, с удивлением отмечала изменения, приключившиеся с собственной фигурой. Она искренне недоумевала, почему, в то время как другие все туже затягивают пояса, ей приходится едва ли не каждую неделю проделывать новые дырки в обратном направлении и ослаблять ремешки.
И тогда она приняла решение, вполне естественное для женщины, но совершенно неверное в ее положении, – перестала есть.
– Ну я не знаю, что делать! – переживала Ильза. – Эта дура совершенно не жрет! Она задумала уморить младенцев во чреве!
– Худеет она! – хихикнула сильфида.
– Зачем?! – удивилась Меридит. – Ей это вредно.
– Не понимает, отчего раздалась в талии, вот и решила заняться своей красотой.
– Что?! – вытаращила глаза Ильза. – Она не знает?!!
Сильфида утвердительно кивнула.
– Как такое может быть? – не верила девушка. – Чтобы в ее возрасте – и не догадаться? У нас в Лотте воспитание строгое, и то я с детства знала, отчего у женщин бывает живот. Да и другие признаки есть… – Она смутилась и умолкла.
– А у нас в Сильфхейме, – спокойно возразила Энка, – деве сообщают о тайнах деторождения в день ее тридцатилетия. До этого о таких вещах не положено даже думать.
Ильза удивилась еще больше:
– Отчего так поздно? У нас в этом возрасте некоторые по десять детей имеют.
– Представления о возрасте у сильфов и людей различаются из-за разницы в продолжительности жизни, – пояснил Хельги.
– А тебе вообще незачем встревать в дамские разговоры, – огрызнулась сильфида. – Вы с боггартом свое дело сделали, теперь помалкивай! – Она для себя решила в его вине не сомневаться, так ей казалось интереснее.
Хельги сконфуженно умолк, вместо него заговорил Орвуд:
– Надо ее вразумить, пока сама себе не навредила. – Он терпеть не мог амазонку, но считал себя существом благоразумным и любил призывать к благоразумию других.
– Пожалуйста! – сделала широкий жест сильфида – Все в твоих руках!
